— К слову «но» плохая рифма, — улыбнулся Вагнер. — А в таком деле никаких «но» быть не может. Мишка — умный, честный, надёжный; сильный, добрый, отзывчивый. Но он очень неприспособленный к обычной жизни. Тюрьма да война — вот и всё, что он видел. Если сможете, позаботьтесь о нём. Даже если у вас в Венгрии кто-то есть — всё равно не бросайте парня.

— Вы думаете, что погибнете? — тихо спросила Бианка. Вагнер не ответил, и она добавила: — Я не брошу… Мишу. Его зовут Миша, я правильно поняла?

— Да, — ответил Вагнер. — Борзов Михаил Сергеевич. А теперь догоняйте остальных. Хотя Борзой без вас точно не уедет.

— А вы думаете, он… — начала Бианка.

Вагнер кивнул:

— Он вас пигалицей называет. Платок ещё не дарил? Не бойтесь, подарит, как только найдёт.

«Какая разница, как он меня называет? — подумала Бианка, направляясь к коридору, ведущему из этого места, где ей внезапно стало очень неуютно. — Надеюсь, я не заблужусь тут в коридоре?»

Её опасения были напрасны — у входа в коридор ждал угрюмый Борзой.

* * *

— Все на месте? — спросил Борзой, последним забираясь в машину. Огромный самоходный командный пункт на базе тягача МАЗ вместил всех беженцев и даже позволял расположиться довольно комфортно. — Никого не забыли? Точно все?

Удовлетворившись ответами, он повернулся к двери:

— Ну и как эта чёртова дверь закрывается? Ни ручки, ни…

Бианка, сидевшая у самого выхода на откидном сиденье поближе к Борзому, смотрела на дверь и первая увидела…

…как откуда-то снизу в проём влетает и падает на пол с тихим стуком яйцевидная граната. Время дрогнуло, стало тягучим, как патока. Бианка вскрикнула. Борзой, быстро глянув вниз, пинком вышвырнул гранату из салона, а затем, обернувшись к ней, перегородил собой проём медленно закрывающейся двери. Раздался взрыв…

Глазами героя

Иногда ты не думаешь: вообще, нет времени, надо действовать.

Когда раздался взрыв, я швырнул Щербатому брелок — в критической ситуации это означало «остаёшься за главного» — и бросился в коридор, куда ушли мои люди. Добежал быстро.

Наверно, один из противников был не убит, а ранен. Или просто где-то затаился, они, сучье племя, чуть что, в схроны лезут. И когда все гражданские оказались на борту «Редута», швырнул внутрь гранату. Наших спасла быстрота реакции Борзого — он успел выпинать гранату из машины и перекрыл собой проход. Тот гад погиб, Борзому тоже досталось неслабо, но он был жив[31]. Других раненых не было, только у Бианки осколок оставил на щеке длинную царапину. А вот Борзой… хотя основной поток осколков сдержали каска и бронежилет, но плечи и ноги моего заместителя сильно пострадали.

— Чего стоим, кого ждём? — проорал я сидевшему за рулём, точнее, за рычагами Боцману, помогая затащить раненого на одну из скамеек вдоль бортов. Над ним уже хлопотали — Бианка и другие спасённые, мешая друг другу, бросились сдирать окровавленную ткань с рук и ног, обрабатывать раны… — Живо выезжай из этой жопы, нам ещё через серую зону прорываться. Джейсон, связь мне с Хабибулиным!

— На связи, — донеслось из рации намного громче, чем обычно.

— Я к местной радиосети подключился, — пояснил Джейсон, — канал узконаправленный, не засекут.

— Борзого ранили, — сообщил я Хабибулину. — Щербатый пока командует, я отвезу Мишку в госпиталь, мирных оставлю там же и сразу к вам. Может, и подкрепление привезу, если надо.

— Вас понял, — ответил Хабибулин.

Тем временем мы выскочили наружу через пустой ангар у железнодорожных путей…

— Узконаправленный канал, говоришь? — зло процедил я, глянув в окно. Было от чего упасть духом — нам наперерез ехала бандеровская бронегруппа.

— Каждой б… по паре, — выругался Коротких. — Ну и зоопарк, м-мать его.

Да уж зоопарк, иначе не скажешь. Две БМП-2, старенькая БМП-1 «Брэдли», «Мардер», но хуже всего — английский трёхосный бронеавтомобиль «Саладин». Скорость у него была сравнима с нашей, проходимость тоже, а мощная трёхдюймовая пушка способна была справиться даже с танком времён Второй мировой.

— Командир! — Голос Джейсона оставался спокоен. — «Каролина» на связи.

— Что, сухари, припекло? — донеслось из рации. — Ничего, мы мчимся к вам на всех парах.

Машину тряхнуло. По нам открыли огонь — кажется, пока только БМП.

— Быстрей, Хоттабыч, — крикнул я. — Выжми всё из своего парохода, у нас «Саладдин» на хвосте!

Машину тряхнуло сильнее. Если трясёт командный броневик на базе МАЗа…

— У «Брэдли» есть ПТУРы, правда, старые, — заметил кто-то, кажется, Боцман.

— У остальных тоже есть, — ответили ему, кто — я так и не понял.

— Вижу вашего султана на колёсах, — ответил голос из рации. Я преследователей наших уже не видел, мы удирали от них со всех ног, петляя прямо через рельсы, что в машине почти не чувствовалось. — Лови подарок, гнида!

— Ура! — завопил Хмурый, который сидел на корме и наблюдал как раз за тем, что творится сзади. — Ну, Хоттабыч, ну, волшебник, застрелил Саладдина… вот б…, по нам ПТУР пустили…

— Сухари, вас торпедируют, — ехидно заметил Хоттабыч. — Ничего, сейчас мы вас дымком накроем, ракеты и потеряются, у них же по кабелю наведение…

На какое-то короткое время видимость вокруг нас закрыло облако белого дыма. Похоже, Хоттабычу это не мешало: наша машина свернула за большую трансформаторную станцию, и в боковой иллюминатор я разглядел…

Приземистый силуэт старого, ещё военного образца, Ис-3 — первые такие танки опробовали свои гусеницы на параде в Берлине, в сорок пятом; стену белого дыма, вылетающие из неё силуэты наших преследователей…

Бах! — и «Брэдли» исчез в клубах дыма и пламени.

— Серёга, снаряды! — донеслось в эфире. — Ай, молодец. Сейчас «Куницу» подстрелим.

Бах — и выскочившая из дыма БМП «Мардер» исчезает во вспышке пламени.

— Вы езжайте, — говорит Хоттабыч, — я с этими сам разберусь.

— Хоттабыч, — передаю я, пока мы отъезжаем. — Ты чем занят сейчас?

— Свободная охота, — отвечает он.

— Покарауль тут пока, — прошу я. — Там наши внизу. Я скоро вернусь, дело срочное и важное.

— Как будто у тебя другие бывают, — смеётся наш спаситель. — Покараулю, чего уж. Эх, вот бы они «Челленджер» на закуску прислали или там «Леопард»…

* * *

— Он потерял много крови, — говорит старый врач. Если бы не вьющиеся седые кудри, он был бы похож на покойного Жириновского. — Но прогноз хороший. У него четыре плюс, делаем переливание. Вытащим, короче.

Я киваю:

— Хорошо. Если… Вытащите его, доктор. Прошу вас.

— Можно, я останусь с ним? — спрашивает Бианка.

— Только под ногами не путайтесь, — ворчит доктор. — А лучше погуляйте где-нибудь, а через пару часов возвращайтесь. Думаю, мы к тому моменту закончим.

— Может… я проведу