— О! — Воскликнули обе и переглянулись. Янка взволнованно воскликнула.

— Вечно у меня не все, как у людей!

— Почему? — Засмеялась Настя. — Гляди.

Ровно от центра арки-коромысла, вверх, стрельнул луч и сверкнул звездочкой.

— Вот видишь, и у тебя есть своя звезда.

— Но почему мост, а если бы его не было, тогда что, вплавь?! Жесть.

— На лодке бы добралась, — ехидно сказала Настя.

Янка уставилась на место своей силы и расплылась в улыбке.

— Все равно круто, — прошептала и выпрямилась.

— Я тебе еще кое-что покажу. Смотри, — Настя беззвучно шепнула и мягким пасом провела ладонью над картой.

Звезды погасли, как и мигающие фонарики, но появилось, что-то другое — светящиеся пятна, разбросанные по всему огромному городу. В том числе, замерцал пятном мост с аркой и Настин парк на границе двух крупных районов мегаполиса.

— Это же… Настя!

— Догадалась!

— Да ты понимаешь, что это… Здесь все осколки!

Девушка кивнула.

— Сколько их? — Вглядываясь в пятна, спросила Яна.

Разбросанные по карте, они мерцали по-разному. Некоторые переливались насыщенным светом, другие скромно поблескивали начищенным серебром. Третьи клубились темным глянцем, точно густая расплавленная карамель.

— Сегодня двадцать пять. Вчера было двадцать шесть.

Янка подобралась и бросила острый взгляд на Настю.

— Кого-то убили?

— Видимо, да.

Девчонка почувствовала неприятные мурашки, пробежавшие по телу. Рядом, в соседнем дворе или соседнем районе ходит тот, кому ты интересна с точки зрения порвать тебе шею и высосать дар, вместе с жизнью.

Страх никуда не делся. Весь этот месяц он тихо копошился где-то внутри, всплывая, как водолаз из мутной воды. Но дома, рядом с вахибеем или с Сашкой, с Максимом, Янка чувствовала поддержку. Каждый из них знал, что другой придет на помощь.

Сейчас же, карта на столе цинично смяла иллюзорную защиту и показала истинное положение вещей. Двадцать пять осколков. Некоторых из них она знает — те же Макс и Сашка. Потом Настя, Владлен с инфернальными чудовищами за пазухой, Михаил — таксист и подручный Владлена, который периодически оборачивается в шкуру зверя, и две темные лошадки — Роман и Инга. Вместе с ней — восемь осколков, наделенных даром… И семнадцать неизвестных. В черных скафандрах с провалами вместо глаз.

— Эй, подруга, ты чего заморозилась?

Янка глубоко вздохнула и встряхнула головой.

— Успокойся, не все так страшно.

— А что хорошего? Семнадцать человек, которых мы не знаем.

Настя скептически поморщилась.

— Не все из них звери. И учитывай, что ты кое-что умеешь. У тебя есть учитель, а у них навряд ли.

— Насть, вчера было двадцать шесть, а сегодня двадцать пять. Сколько будет завтра?

— А что ты предлагаешь? Каждый из нас делает то, что может. Тебя обучает вахибей, у меня получилось отформатировать символы и преобразовать их в книги. Я еще многого не понимаю, но моя сарайка мне поможет, научит, подскажет.

Янка вдруг удивленно посмотрела на карту.

— Погоди, если один забрал силу другого, то почему исчезло место силы?

— Я тоже об этом думала. Парадокс, да? Но, наверное, место силы не служит двум господам. Оно верное… Верное до самой смерти. — Последние слова Настя произнесла грубоватым баском, театрально выпучив глаза.

— Да ну тебя! Насть, будь серьезной. Помнишь, я тебе рассказывала про мальчишку из детского дома?

— Того, что с редким даром?

— Да, так вот, Владлен подослал к нему это чучело в шкуре орангутанга, таксиста. Сашка почуял и позвал Макса. Вдвоем они его уделали. Обошлось. Пока обошлось. Так, что нам есть чего бояться.

— Жалко парнишку, — задумчиво сказала девушка. — Плохо, что у Владлена опека. Опротестовать можно, конечно, но вряд ли это его остановит.

— Жалко, хороший пацан. Ему бы в семью.

Настя внимательно посмотрела на Янку.

— Владлен все равно найдет его, надо хорошо подумать, что лучше сделать.

Янка прищурилась и, немного помявшись, сказала:

— Я тут подумала…

— Да ты что?! Как интересно, ты подумала, — рассмеялась Настя.

— Настя! Слушай, может, ты меня своим знаком одаришь? Шарахнешь, так сказать, на всякий случай. Он же работает как вирус гриппа. От человека к человеку. И я буду ставить печати, всем, кто попытается покуситься на мою тушку. И Сашке тоже поставлю, и Максу.

— И Максу? Боишься, что он парень молодой, горячий, сорвется? — Настя заразительно рассмеялась.

— Он не знает про девственность, я не сказала.

— До сих пор? Ян, это безответственно.

— Ну вот, передадим печать по цепочке, и избежим неприятностей.

— Ладно, смотри сама, но это болезненно.

— Потерплю.

Янка выставила вверх ладонь и зажмурилась. Через несколько мгновений почувствовала плотное прикосновение другой ладони. И Сильное, невероятно болезненное жжение. Наверное, такую же боль испытывает корова, когда ее шкуру прожигают каленым железом, ставя тавро. Девчонка сморщилась, но выдержала, и через пару секунд Настя убрала руку.

— У-у, — тихо заскулила девчонка и затопала ногами. — О-о, ежкин пень, убиться веником! — Янка подпрыгнула и потрясла ладонью в воздухе — Уф!

— Сама захотела.

— Нормально, уже проходит. Слушай, а помнишь Ингу? Она совсем ничего не почувствовала, только покосилась на свое плечо, когда очухалась.

— Да, она странная, может у нее высокий порог чувствительности.

— Может, — согласилась Янка. Потом посмотрела на свою ладонь. Прищурилась, включая волшебный взор, и увидела знак. Он светился, будто из глубины и чуть подрагивал.

— Красивый. Спасибо.

— Не болит?

— Нет, боль прошла, нормально. Ну, враги, теперь держи… — Янка не договорила. Ее боковое зрение что-то заметило. Что-то неправильное, нехорошее. В груди кольнуло холодом. Она быстро обернулась на карту и вскричала:

— Настя, смотри!

Мерцающее пятно на участке улицы генерала Ватутина, на глазах начало блекнуть, таять, как снежинка на ладони, и исчезло, будто его и не было.

* * *

Михаил склонился над дочерью и беспомощно зажмурился. Его Марьянка лежала бледная, с черными кругами под глазами. Врач молодец. Он сосредоточен и не отходит от нее. Пусть лечит. Может и сотворит чудо… Только если земля разверзнется и поглотит Владлена. Его Марьяну уже ничего не спасет.

Три дня назад, Владлен его избил до полусмерти. А почему до полусмерти? До смерти. Таксист помнил миг, когда его сердце разорвало от боли. Помнил, как вскипела кровь, как