Первое, что я услышал от Натали: «Мне кажется, что каждый раз, когда я рассказываю свою историю, меня принимают за сумасшедшую». Пришлось ее успокоить: «Я часто слышу подобное, и это понятно: психиатрия животных не преподается в ветеринарных вузах, и большинство специалистов не проходят подготовку по этой дисциплине. Поэтому часто встречающиеся симптомы шокируют их и не вписываются ни в одну из их областей знаний. Расскажите мне все, но для начала познакомьте меня с этой дамой».

Натали ставит на стол переноску, я подхожу ближе и обнаруживаю в ней великолепную абиссинскую кошку. Происхождение этой породы окутано тайной. Может, она пришла из Эфиопии, как следует из названия породы и легенды о первой абиссинской кошке Зуле, которую предположительно привезли из Аддис-Абебы? Или из Азии? Или она просто продукт селекции [7]?

Я постоянно повторяю, что принадлежность к породе не определяет поведение. Я не умаляю значения генетики, поэтому, даже если порода не является индикатором, было бы нелепо отрицать, что определенное количество поколений животных (семейства) могут иметь сходные поведенческие особенности, а иногда и идентичные поведенческие расстройства, уходящие корнями либо в генетику, либо в общие условия развития.

Атмосфера в семье

Мелли принадлежит к той породе абиссинцев, несколько поколений которых, вероятно, страдали тяжелыми психическими расстройствами, сопровождавшимися дереализацией.

Поэтому я не очень удивлен рассказом Натали:

«Фактически, у меня не одна кошка, а две: очаровательная Мелли, которая всех влюбляет в себя, и дьяволица, пугающая всех вокруг и даже причиняющая боль».

Я подхожу к дверце переноски, мягко заговариваю с Мелли и наблюдаю за ее первой реакцией. Она подходит ближе, обнюхивает меня через решетчатую дверцу и выглядит спокойной. Приоткрываю дверку, протягиваю и держу неподвижно кисть руки, кошка не выказывает никаких признаков испуга, не пятится назад, затем выходит из переноски и вальяжно растягивается на столе.

Глажу ее, она трется об мою руку и вопросительно смотрит на меня, хвост держит прямо, лишь его кончик красноречиво выгнут знаком вопроса, будто кошка хочет спросить меня: к чему это все?

– Видите, я же вам говорила, что вы ничего не заметите, – восклицает Натали. Ее беспокойство мне вполне понятно.

– Не волнуйтесь, я не подвергаю сомнению ваши слова и уже заметил проплешины на ее спинке, где шерсть еще не успела отрасти.

– Да что вы, сейчас уже гораздо лучше. Когда я отвела ее к дерматологу, у нее оставалась лишь тонкая полоска шерсти на спине.

– Охотно верю, я вижу область, которая была лишена растительности, думаю, это из-за того, что Мелли активно вылизывала себя.

– Именно! Что только не предполагали, даже блох! Вы представляете, ну какие у меня дома блохи…

– Это первое, что приходит на ум при такого рода поражениях, даже у домашних кошек бывают блохи…

– Не у моей, и это не пищевая аллергия и не какая-либо другая причина, тесты не выявили ничего, а что больше всего удивило ваших коллег, так это отсутствие связи периодов обострения с временем года.

– Отлично! Давайте начнем с ее поведения: когда с Мелли все в порядке и когда она превращается в дьяволицу…

Итак, пришло время собрать семиологические данные, включая наиболее полный обзор поведенческого репертуара этой кошки, или, точнее, двух версий Мелли.

Тем самым мы собираемся проверить, все ли базовые функции кошки страдают из-за ее расстройства.

В первую очередь питание! Большую часть времени у нее нормальный аппетит, но во время кризисов кошка то становится ненасытной, то вовсе перестает есть и кажется раздраженной. Она может съесть несколько горошин сухого корма, но после резко убегает, будто ее ударило током или она почувствовала опасность.

Питьевой режим остается без изменений, а вот туалетные привычки меняются. В нормальном состоянии Натали описывает Мелли как аккуратную и педантичную кошечку, тщательно закапывающую свои экскременты. В период кризиса она по большей части продолжает ходить в лоток, но не закапывает свои испражнения и покидает лоток с такой скоростью, что экскременты выпадают наружу.

– В квартире вроде бы ничего не меняется, но у меня создается стойкое впечатление, что ее преследует дьявол.

– И это ощущение очень болезненно для самой Мелли, ведь «дьявол» находится внутри нее, и от него ей никуда не деться…

Повторение слов за клиентами позволяет им быстрее привыкнуть к описанию болезни их питомца, а также помогает наладить взаимопонимание.

Я обычно не заостряю внимание на поведении, связанном с соместезией[43]. Мы уже говорили об этом в начале и поговорим позже, но я не хочу, чтобы сбор информации заключался только в этом вопросе.

Путешествие на исходе ночи

Меня интересует сон, его качество, выбранные для него места и отношение кошки к присутствию рядом других в этот период.

– Это надо спросить Шушу, он-то точно больше всех об этом знает, – с улыбкой отвечает Натали.

– А кто такой Шушу?

– Шушу – это мой кот… шестилетний европеец, кастрированный; в спокойные дни Мелли буквально спит с ним в обнимку.

– Вот как?

– Вы знаете… я же постоянно с ними.

– Да, конечно, извините.

Мое удивление вызвано тем, что так бывает очень редко, если не сказать никогда. В принципе, только кошки из одного семейства или пары могут иметь общую зону уединения. Уже не первый раз кошки демонстрируют, что им неведомо слово «принцип». Когда дело доходит до кошачьего поведения, из правил всегда находится множество исключений. Натали продолжила: «Сегодняшний день не исключение! Когда все в порядке, я часто вижу их спящими или отдыхающими вместе; Шушу вылизывает Мелли, а та это всячески поощряет, но стоит мне отвернуться, Шушу прячется где-то наверху и начинает избегать Мелли; так я узнаю, что скоро снова наступит кризис».

Затем выясняется, что количество сна, похоже, постепенно уменьшается, а его фазы, и без того плохо различимые даже в спокойные периоды, вовсе нивелируются.

Сон – ключевой элемент семиологии, но его значение часто недооценивают.

Расположение и качество зоны уединения важны, но, кроме того, ее структурные особенности могут многое рассказать об эмоциональном состоянии животного. Гиперактивные кошки спят мало и не видят или почти не видят снов; тревожные часто просыпаются и проявляют активность; депрессивные резко пробуждаются, быстро переходят в парадоксальную фазу сна и испытывают чувство беспокойства перед сном; нормотипичные кошки, напротив, много спят и являются чемпионами по сновидениям. Именно команда Мишеля Жуве[44], именитого нейробиолога, ввела в обиход название парадоксальная фаза сна и выделила его основные механизмы. Это наша национальная гордость!

Наука о снах

Мы