— Тот же вопрос, Услад, я задам тебе, — сказала она. — Ты шляешься по саду один — вместо того, чтобы тискать какую-нибудь безымянную актрисульку. И да, Неждан, познакомься — единственный сынишка нашей главы. Эталонный дурень и лоботряс, опухший от скуки.

«Высокие отношения», — подумал я мимолётно, а он мазнул по мне взглядом без особого интереса:

— Завела себе очередную игрушку? Ну-ну, удачи. Мешать не буду.

Он повернулся, чтобы уйти, но голос Крайсавы лязгнул:

— Стоять.

Пока они препирались, она успела достать из ридикюля перчатку, прошитую серебром. И теперь, надев её, метнула в Услада лунную нить. Его опять развернуло к нам, словно куклу. В первый момент он, кажется, не поверил в произошедшее. Уставился на Крайсаву и зашипел:

— Рехнулась, коза? Вконец охамела? Мать с тебя шкуру спустит, когда узнает…

— Заткнись.

Меня эта сцена тоже, мягко говоря, озадачила. Крайсава усмехнулась:

— Ты даже не представляешь, Неждан, как я об этом мечтала. Этот урод привык, что ему всё можно, поэтому… Впрочем, ладно, подробности мы опустим. Я всё ломала голову, как бы его прижучить, а тут вдруг такой подарок…

Она сделала движение кистью, и Услад, как куль, повалился на пол. Отчаянно дёргаясь, он пытался подняться, но «жгут» держал его крепко. Я мысленно выругался — отыгрывать назад было поздно. Даже если всё прекратить сейчас и уехать, скандал уже не замести под ковёр.

Крайсава тем временем говорила Усладу:

— Дай угадаю. Ты шёл в тот флигель, во двор. Там ждёт вивисектор по кличке Конюх. Что за дела у вас с ним?

Такого вопроса он явно не ожидал. Перестал извиваться и вытаращился на неё с недоверием.

— Ага, — сказала она удовлетворённо. — Угадала-таки, прекрасно. Ну, так объясни мне, ушлёпок, зачем ты влез в эту мерзость? Чего тебе не хватало?

— А ты сама подумай, если такая умная.

В его взгляде плескалось бешенство, но он не кричал, а словно выплёвывал в её сторону ядовитые фразы:

— Наследование у нас — строго по женской линии. Пять соплюшек, которых мы взяли с улицы, котируются выше меня, законного сына! И даже мать не может этого изменить. Потому что эти соплюшки владеют тягой, а мне приходится утираться…

— Ты вообще понимаешь, — перебила она, — что наследование — это не только привилегии, но ещё и обязанности? Для тупых поясняю — тебе пришлось бы работать. Глянь в словаре значение слова, если не в курсе.

— Ага, коза, пошути, пока есть возможность. Порезвись напоследок. Как только выйду отсюда, поеду к матери…

— Куда ты поедешь, зависит от моей доброй воли. И от того, насколько меня устроят твои ответы. Повторяю вопрос — зачем тебе Конюх?

— Иди ты в прорубь.

Он демонстративно умолк и все последующие вопросы проигнорировал. Крайсава начала закипать, и я решил, что пора вмешаться, пока она не сорвалась.

Остановив её жестом, я вытащил из кармана моток бечёвки (невольно вспомнились времена, когда я был всего лишь ловцом), связал Усладу руки и ноги. В качестве кляпа сгодился его же галстук.

Положив пленника за куст, я захлопнул дверь в коридор. Ключ в скважине отсутствовал, но я повернул язычок замка при помощи тяги. Сказал Крайсаве:

— Ну, несколько минут мы, надеюсь, выиграли. Пути назад уже нет. Ты вообще понимаешь, что с нами будет, если сейчас не поймаем Конюха? Твой друг ведь не преувеличивал — нас просто растопчут. Тебя особенно.

— Понимаю, — подтвердила она. — Но бывают моменты, когда надо идти ва-банк. А если не выгорит, вали всё на меня. Истеричка, мол, навязалась в попутчики, а потом сорвалась с цепи, и ты не успел её удержать.

Я с удивлением понял, что она говорит всерьёз. Покосился на куст, за которым лежал Услад, и спросил:

— Что он всё-таки тебе сделал?

— Ничего непоправимого, к счастью. Но и ничего хорошего, к сожалению. И вообще, сейчас это уже неважно. Мы идём ловить Конюха или как? Наизнанку вывернусь, но узнаю, что они затевают.

Я открыл дверь во двор, и мы шагнули из душного, обволакивающего зноя в ночной декабрьский холод.

Глава 17

Мороз хлестнул нас ледяной плетью, и мы невольно почти перешли на бег. Теперь мне стало понятнее, как себя чувствовали южные гости, вступая утром на нашу мёрзлую территорию.

Во флигеле горел свет, но окна были зашторены. Когда мы добрались до порога, я придержал Крайсаву:

— Встань сбоку от двери. Ты с вивисекторами ведь лично не сталкивалась? У них есть разные трюки. У самых сильных, по крайней мере. Вещун меня, например, почти загипнотизировал. Так что подстраховывай меня. Если сейчас увидишь, что я теряю контроль, выскакивай и бей тягой. Всё поняла?

Она дисциплинированно кивнула и чётко выполнила инструкцию. Я натянул перчатки, подёргал дверь — заперто.

Секунду-другую я колебался. Вломиться жёстко? Соблазн велик. А если вдруг там окажутся случайные люди? Какая-нибудь местная дворня? Да и причастность Конюха пока под вопросом, Услад её подтвердил лишь косвенно…

Крайсава в платье тряслась от холода, но не торопила меня. И не рвалась крушить всё без разговоров. Приняв решение, я вежливо постучал.

Открыл лично Конюх — я тоже помнил его фотографию из архива (лицо и впрямь совершенно непримечательное). В отличие от других вивисекторов, голову он не брил. Густая шевелюра скрывала вживлённое серебро, если оно имелось.

Я не стал терять время. Не дав Конюху даже пикнуть, сковал «жгутами» и быстро предупредил:

— Без фокусов. Если что, пеняй на себя. Сколько человек в доме?

— Я здесь один. И не понимаю, что вам от меня надо. Вы меня с кем-то путаете?

Он держался слишком спокойно для обывателя, к которому ночью кто-то вломился. И этот штрих убедил меня, что мы не ошиблись, придя сюда.

Я втолкнул его в комнату и усадил на стул. Быстро оглядел обстановку — скудная мебель, бочкообразная печь с металлическим дымоходом. Дал знак Крайсаве — можно входить. Спросил Конюха:

— Чем ты занят в усадьбе?

— Я наёмный специалист, оказываю услуги ветеринара. У хозяина есть собаки и лошади. Сам я иногородний, мне предоставили здесь жильё.

Продолжая его удерживать, я сказал Крайсаве:

— Проверь смежную комнату. Осторожно.

Она приоткрыла дверь:

— Никого. Но там что-то странное.

Я заглянул в проём. На тумбочке стояла штуковина, похожая на массивную хрустальную вазу