Я прикрыл Карего с левого бока – откуда прилетело три стрелы. Поторопил коня, повел дальше, к старому частоколу у разрушенной переправы.

Почему напали здесь?

Из леса доносились крики. Я не мог разобрать голоса – наши, чужие? Карий явно мнил себя бессмертным и не спешил в укрытие.

– Давай, милый, шевелись!

«Плохие стрелы, отвратная меткость врагов. Разбойники?»

До частокола оставалось несколько шагов, а казалось, что целое поле.

«Зачем? Зачем нападать на пустые повозки и убегать?!»

Карий встал перед частоколом, прикрытый от стрел хотя бы с одной стороны.

И тут до меня дошло. Я повернулся к дороге.

– Эй, вернитесь! Нас уводят от… – крикнул я и осекся, когда увидел первого врага, выскочившего с правой стороны леса, – от телег.

Позади мучилась несчастная кобыла. Мы с Карим остались одни. Я прикрывал нас совершенно бестолковым щитом. Кровь сочилась из распоротого пальца.

«Чтоб я еще раз не надел перчатки!»

Отвлекшись на боль от пореза, я еле успел нырнуть под следующей стрелой. Прополз под дном повозки, оказался по ту сторону, за бортиком. Справа – лес и повозка, слева – частокол, а за ним дорога. Лучше укрытия не найти. Все, как говорил Саманья. Я высунулся, прикрываясь щитом.

– Один остался! – прокричали из-за стволов. Высоким дрожащим голосом.

Из плотного строя елей выскочил кто-то невысокий. В плохой, заштопанной одежке, дырявых сапогах, зато с укрепленной дубинкой. Паренек не старше четырнадцати. Мы увидели друг друга.

– А-а-а! – высоко закричал он и побежал на меня, зачем-то размахивая оружием.

Проклятье. Меня зажали между бортом и частоколом.

Мальчишка выругался на меня так, будто я был повинен во всех тяготах его жизни. Я закрылся щитом, перехватил удар дубинки. Мог бы ответить, пропороть мальчишку концом меча. Не стал, отступил на шаг. Принял еще один удар, отвел его в сторону, к левому боку.

Мелкий враг попытался прошмыгнуть слева, толкнул меня к телеге. Я прижал его к частоколу. Бах! Дубинка ударила меня по плечу. Слабо, совсем плохо.

– Пошел прочь! – зарычал я на него и замахнулся керчеттой.

И тут я заметил еще троих – они вовсю шарили в первой телеге. Кажется, среди них была девчонка?..

Дубинка задела мой шлем. Я вжал мелкого врага в частокол еще сильнее. Меня явно связали боем. Отвлекали. Мальчишка выл, пытался дотянуться второй рукой до моего кинжала за спиной и смотрел на меня глазами голодного волка. Я замахнулся мечом, будто собирался зарубить на месте.

Смерть идиотов никогда не пугала. Мальчишка зацепил рукоять, но не смог вытащить клинок из ножен. Еще раз задел меня дубинкой – слабее, чем раньше. И не думал униматься.

– Сам напросился…

Я разбил ему нос кулаком, прочно держа рукоять. Мальчишка зарычал, но вместо того, чтобы присмиреть и сдаться, стал молотить меня свободной рукой по шлему.

– Пошел прочь, баран! – рявкнул я на него и больно ударил ногой по колену.

Он подался вперед, пихнул меня к телеге. И продолжал, как полоумный, толкаться и молотить этой проклятой дубинкой. Край, полный дураков. Я занес клинок, чтобы подрезать ему руку. За спиной раздался страшный вопль. Карий заржал, и что-то с огромной силой толкнуло меня в спину.

– Кха! О-оу, – то ли кашлянул, то ли взвыл мальчишка и выпучил глаза.

Мы оказались слишком близко. Я попытался оттолкнуть его щитом. Тщетно: нас прижало к частоколу телегой. Запястье правой руки прошила боль – я почти вывернул его. Но как? Я опустил взгляд и увидел керчетту в чужом брюхе. Клинок вошел наискось. Я разжал пальцы, выпустив меч.

– Ох, я не…

Карий взбрыкнул, телега еще сильнее вжала меня во врага. Сзади – борт, спереди – распоротый подросток, по левую руку – тупик, а вправо не проскользнуть из-за керчетты.

Где-то на дороге остались враги. Я взялся за рукоять, попытался вытащить меч. Парень оглушил меня воплем, забился:

– Ак-ха-а-а!

Что-то теплое потекло в мои сапоги. Хлюп! Дубинка упала в грязь.

– Дьявол, – прорычал я, – да мы просто вышли за водой!

Мальчишка оскалил зубы. Ярко-алые – натекло с носа. А потом закашлялся, и кровь полилась, пузырясь, уже по его подбородку, шее.

– Про-гх-стите, – он зачем-то хлопал меня по плечу, будто сдавшись.

Огромный мешок сбросили в грязь, а затем заскрипело дерево. Похоже, кобыла Рута упала на землю, накренив повозку. Мальчишка всхлипывал и давился:

– Мама, ма…

Я отвернулся.

– Пустая! – крикнул кто-то постарше со стороны леса.

Идут за мной? Нельзя отходить от коня. Не стоит высовываться.

Я не мог оставить Карего. Где-то в лесу все еще шел бой. Кажется, свистели стрелы. Я молился, чтобы одна из них не нашла круп мерина или мою спину.

Эта повозка точно сломает мне ребра, если…

– Пощ-щадите, – бестолково откашливался мальчишка. Внутри него что-то булькало при каждом вдохе.

Весь низ бригантины и правую штанину залило кровью. Было поздно для любой пощады.

Керчетта прочно засела то ли в дереве, то ли в чужих костях. Я процедил:

– Дьявол…

– Пом-м-мх-огите, – мальчишка упрашивал то ли меня, то ли своих приятелей. Вяло, без надежды.

– Да не могу я! – прорычал я и постарался вытащить керчетту, закрывшую выход к свободе.

Получилось с третьей попытки. Мальчишка уже не кричал. Он сполз по частоколу к земле, удивленно глядя в небо.

Двигаясь боком, я и наступил на чужую ногу, чуть не споткнулся. Кое-как выполз из щели между телегой и забором. Отдышался, схватившись за угол бортика. Подавил тошноту.

Детей, которые копошились у кобылы, уже не было. Ушли? Показалось?

Позади снова зашлепали шаги. Кто-то обошел частокол. Я кинулся к Карему, обогнув проклятую телегу в бог знает который раз.

Из леса выскочили двое, все те же, но теперь без девчонки. Безусый мальчишка и парень постарше. Того же возраста, каким был я, ступив в порт Крига. У одного, младшего, отвисла челюсть: он выпучил глаза, уставившись на нижнюю половину моего тела. А второй налетчик замахнулся дубиной и побежал к коню.

Я в жизни не бегал так быстро. Отпихнув разиню с пути локтем (кажется, угодил щитом ему в челюсть), я сделал выпад. Не достал бы и кончиком меча, но паренек постарше плохо знал мое оружие – он попятился. Этого хватило. Я на развороте рубанул его приятеля вдоль плеча, и тот рухнул на землю, визжа от боли.

Парень постарше оказался не таким крепким. Он посмотрел на коня, мою окровавленную одежду и бросился прочь.

– Побета! – послышался крик Буна в лесу.

Обернувшись, я увидел Руш. Она на бегу целилась ножом в спину беглецу. Я крикнул, срываясь с