Я снова рассмеялся. Беззлобно и без тени обиды: ситуация по-прежнему забавляла меня.

– По-вашему получается, что Соню Назарофф может покорить только Дон Хуан?

– Только с помощью самого Дон Хуана вам удастся изгнать его из Сониной памяти.

– Но тогда можно обойтись и без меня. Любой уличный бродяга справится с делом, если только в его плоть вселится непоседливая душа Дон Хуана.

– Ну а дальше?

– Что дальше?

– Вот именно, дальше-то что, я вас спрашиваю? Вы полагаете, что мы можем отдать Соню в руки любого уличного бродяги? За кого вы принимаете моего хозяина? – Он завел мотор и, пока машина ехала, хранил молчание. – Вчера я сказал вам, что хозяин выбирает преемников очень и очень тщательно. Они, разумеется, не всегда сопоставимы с ним самим, это неисполнимо, но непременно достойны той женщины, чью судьбу хозяин устраивает.

Я собирался было поблагодарить его за оказанную честь, но вовремя спохватился:

– Помилуйте, ведь мы только что условились: вы – не Лепорелло, а ваш хозяин – не Дон Хуан.

– Но нам же надо называть себя какими-то именами. А так вы меня отлично понимаете. Но если вас это раздражает…

Он глянул на меня, но умудрился проделать это, не поворачивая головы, и мне почудилось, будто в то время, как один его глаз обратился в мою сторону, другой продолжал следить за дорогой. Впечатление было отвратительное. Наверно, что-то подобное мы испытываем, столкнувшись с человеком, который умеет заставить две половины своего тела жить независимой жизнью – когда каждая совершает движения по собственной прихоти. Но мысль эта едва успела мелькнуть у меня в голове, ибо его дурацким образом скошенный глаз уже вернулся в нормальное положение, а меня отвлекло кое-что другое. Этим кое-чем был двухместный автомобиль Сони.

Лепорелло остановил машину:

– Вот мы и прибыли.

– Вы на самом деле думаете, что я отправлюсь к Соне?

– Это уж на ваше усмотрение. Я вас покидаю, и, возможно, мы больше никогда не увидимся. Жить в квартире хозяина можете сколько угодно, но при одном условии: вы беретесь спасти Соню. Ежели отказываетесь – освобождайте квартиру и отправляйтесь в Испанию. Ежели решите остаться – я позабочусь обо всем необходимом. К тому же – пойду и сыграю на те деньги, что выиграли вы, и половину полученного отдам вам, ровно половину, ни на сантим больше: вам этого с избытком хватит на то, чтобы жить в праздности и пригласить куда-нибудь Соню. И сделайте милость, забудьте ваши мелкобуржуазные предрассудки, которые запрещают тратить деньги, не заработанные своим трудом. Почувствуйте себя хоть на несколько дней богатым человеком. Разве не об этом втайне мечтает каждый обыватель?

Он резко вытолкнул меня на тротуар. Не успел я глазом моргнуть, как машина его умчалась.

7. В тот миг из всего сказанного им напоследок до меня дошло лишь одно: мы больше никогда не увидимся, и, по правде говоря, мне как-то сразу взгрустнулось, я вдруг понял, что успел привязаться к нему, и я даже бросился было вслед за машиной и прокричал, чтобы он вернулся, мол, нам нет нужды расставаться, мы, конечно, частенько ссорились, но это не помешает нам в любой день снова встретиться и съесть вместе блюдо спагетти. Стоит ли говорить, что и бежал я, и кричал напрасно – слишком поздно спохватился, и он не мог меня услыхать.

И вот я снова стоял перед Сониным подъездом, стоял и не знал, на что решиться. Я испытывал неприятное чувство, будто меня лишили всякой помощи, когда я больше всего в ней нуждался. Рядом с подъездом застыл открытый двухместный автомобиль, и в тот момент он представился мне красноречивым символом – символом того, что сам я никогда не смогу дать Соне. Ведь если поразмыслить, все случилось по воле некоего праздного человека, скорее всего, весьма богатого, который, подобно героям романтических сочинений, мог позволить себе тратить все свое время без остатка на любовные приключения – даже на столь причудливые и хитроумные, как история с Соней; но, с другой стороны, только такая женщина, как Соня, тоже очень богатая, могла угробить два месяца целиком на роман с каким-то безумцем – безусловно, благодаря регулярным денежным переводам от отца, шведского стального магната. Эти деньги дали ей возможность забыть обо всем, кроме изысканного любовного приключения, больше ни о чем не думать. Соня занимала элегантную квартиру в XVI округе, имела в своем распоряжении дорогую машину, и весь ее образ жизни свидетельствовал о том, что она не знала ни малейших материальных затруднений. А я? Я был скромным интеллектуалом из страны, где интеллектуалы зарабатывают мало, к тому же принадлежал к нации бедной и гордой, чьи нравственные законы зиждились на чувстве независимости и бедности. И законы эти повелевали мне сказать: «Машина куплена не мною, поэтому она оскорбляет меня».

Кажется, с тех пор как меня закрутило в эту историю, я только теперь в первый раз крепко задумался о реальной ситуации и о том, во что конкретно эта ситуация могла вылиться. По логике вещей, теперь, соизмерив обстоятельства, я должен был зашагать прочь вниз по улице, зажав в углу рта сигарету и напевая про себя прощальную песню. Но я так не поступил. И не потому, что второй вариант – надежда найти рядом с Соней свое счастье – показался мне вполне достижимым, нет, просто вдруг, без всякой видимой причины, я почувствовал себя сильным и дерзким, почувствовал внутреннюю готовность сразиться с любыми трудностями, ко мне даже пришла уверенность, что я вполне способен заработать достаточно денег, чтобы подарить Соне скромный автомобиль. Можете мне поверить, в тот миг грудь моя самонадеянно выпятилась, я гордо и вызывающе вскинул голову – словом, имел вид фанфарона, который нетерпеливо поглядывает кругом в поиске повода для драки. Ах, как я желал, чтобы кто-нибудь наступил мне на ногу, – в ответ я бы запросто сломал наглецу шею и как ни в чем не бывало пошел своей дорогой! Но увы, когда я шагнул в вестибюль Сониного дома, там не оказалось ни души.

Соня открыла мне дверь. На ней были черные брюки и зеленая шелковая блузка, волосы свободно падали на спину. Она была очень красива. Увидев меня, Соня улыбнулась, и, кажется, впервые улыбнулась не просто в моем присутствии, а именно мне, лично мне. Улыбнулась с очаровательной искренностью и совершенно доверчиво.

– Вы? – И отступила, пропуская меня в квартиру. Она продолжала улыбаться и в то время, как протягивала мне руку. – А я думала, что вы