Я позволила Вилме рассмотреть фотографию за мгновение до того, как переключилась с Instagram на Mixer. Я указываю на красный треугольник Кэтрин, расположенный рядом с треугольником ее мужа.

– Зачем Кэтрин публиковать старую фотографию, которую она даже не делала? Особенно когда, согласно программе отслеживания местоположения в приложении ее мужа, ее телефон все еще находится в этом доме.

Вилма берет мой телефон и изучает карту, усеянную красными треугольниками.

– Я смотрю, ты пренебрегаешь законом о вторжении в частную жизнь.

– Наверное, – говорю я. – Но тебе не кажется странным, что Кэтрин ушла и не взяла свой телефон?

– Странно, да. Неслыханно, нет. Это не значит, что Том Ройс что-то сделал со своей женой.

– Но он скрывает то, где она находится!

Я понимаю, что тон моего голоса слишком громкий, слишком выразительный. Столкнувшись со скептицизмом Вилмы, я стала нетерпеливой. Также не помогает то, что я выпила еще два глотка бурбона, пока Бун ходил в дамскую комнату до прихода Вилмы.

– Если Кэтрин здесь нет, но есть ее телефон, это означает, что Том разместил эту фотографию, скорее всего, чтобы попытаться заставить людей думать, что Кэтрин находится там, где ее нет.

– Он также купил веревку, брезент и ножовку, – добавляет Бун.

– Это не противозаконно, – говорит Вилма.

– Но подозрительно, если ваша жена вдруг исчезла, – говорю я.

– Нет, если она ушла по собственной воле после жаркой ссоры с мужем.

Я с любопытством смотрю на Вилму.

– Вы замужем, детектив?

– Семнадцать лет.

– А вы когда-нибудь ссорились с мужем?

– Слишком много раз, чтобы сосчитать, – говорит она. – Он упрям, как мул.

– После тех споров вы когда-нибудь выходили и покупали вещи, которые можно было бы использовать, чтобы спрятать его тело?

Вилма отталкивается от перил и идет к креслам-качалкам, передавая мне бинокль. Она сидит, навязчиво наматывая резинку на запястье, которая, как мне кажется, вовсе не принадлежит ее дочери.

– Ты серьезно думаешь, что Том Ройс сейчас там расчленяет свою жену? – спрашивает она.

– Возможно, – говорю я, слегка испугавшись, что не только думаю об этом, но и считаю теперь это более вероятным сценарием, чем побег Кэтрин после ссоры с мужем.

Вилма вздыхает.

– А чего ты хочешь от меня?

– Подтвердить, что Том Ройс лжет, – говорю я.

– Это не так просто.

– Вы из полиции штата. Вы не можете отследить телефон Кэтрин, чтобы проверить, звонила ли она кому-нибудь сегодня? Или посмотреть на ее банковские записи и записи кредитных карт?

Нетерпение истончает голос Вилмы, когда она говорит:

– Мы могли бы сделать все это, если бы местные власти сообщили об исчезновении Кэтрин. Но я буду с вами откровенна, если вы это сделаете, они вам не поверят. Об исчезновении людей обычно сообщает кто-то из близких. Супруг, например. Если только у Кэтрин нет других членов семьи, о которых вы могли бы знать, и которые также беспокоятся о ней.

Бун смотрит на меня и качает головой, подтверждая, что мы оба понятия не имеем о ближайших родственниках Кэтрин.

– Я так и думала, – говорит Вилма.

– Думаю, об обыске дома не может быть и речи, – говорю я.

– Определенно, – отвечает Вилма. – Нам понадобится ордер, а для его получения нам потребуется четкое указание на нечестную игру, которой нет. Том Ройс, покупающий веревку и ножовку, – это дым от костра, не более.

– А как же крик? – говорит Бун. – Мы оба это слышали.

– Вы не думали, что, возможно, Кэтрин стало плохо? – Вилма смотрит на меня. – Ты сказала мне, что она чуть не утонула на днях. Может быть, это случилось снова.

– Тогда почему Том еще не сообщил об этом? – говорю я.

– Когда ваш муж пропал, почему вы не сообщили об этом?

Я полагала, что Вилма знает об этом все. Возможно, она даже была одной из копов, с которыми я потом разговаривала, хотя я ее не помню. Что я точно знаю, так это то, что, заговорив об этом сейчас, она может быть хладнокровной стервой, когда захочет.

– Его тело нашли прежде, чем я успела что-то понять, – говорю я сквозь зубы, стиснутые так, что у меня болят зубы. – Потому что соседи сразу же отправились его искать. В отличие от Тома Ройса. Что заставляет меня думать, что он не беспокоится о Кэтрин, потому что знает, где она и что с ней случилось.

Вилма пронзительно смотрит на меня, но я выдерживаю ее взгляд, взгляд больших карих глаз одновременно извиняющийся и восхищенный. Думаю, я заслужила ее уважение. И, возможно, ее доверие, потому что она прерывает зрительный контакт и говорит:

– Это верное замечание.

– Чертовски верное, – говорю я.

Я обращаю на себя еще один взгляд Вилмы, хотя на этот раз ее глаза, кажется, говорят: «Давайте не будем слишком дерзкими».

– Вот что я собираюсь сделать.

Она встает, потягивается, в последний раз крутит резинку на запястье.

– Я немного покопаюсь и посмотрю, не слышал ли кто-нибудь еще о Кэтрин. Надеюсь, у кого-нибудь будет о ней информация, и весь наш разговор сейчас окажется просто большим недоразумение.

– Что нам делать? – спрашиваю я.

– Ничего. Это то, что вы должны делать. Просто сидеть и ждать моих известий.

Вилма начинает уходить с крыльца, на ходу указывая на бинокль.

– И ради бога, прекрати шпионить за своими соседями. Иди посмотри телевизор или что-нибудь в этом роде.

После того, как Вилма уходит, взяв с собой Буна, я стараюсь следовать совету детектива и смотреть телевизор. В гостиной, сидя в тени головы лося на стене, я смотрю, как в прогнозе погоды составляют карту развития шторма. Триш, несмотря на то, что больше не является ураганом, все еще сеет хаос на северо-востоке. Прямо сейчас он находится над Пенсильванией и вот-вот принесет в Нью-Йорк сильные ветры и рекордные дожди.

Следующий на его пути Вермонт.

Послезавтра.