с какой лёгкостью воровал у меня еду. С таким высоким уровнем скрытности этому безобразнику ничего не стоит спрятаться от двух стариков в своей норе, а после найти меня и жестоко покарать. Например, перегрызть глотку во сне или, что ещё хуже, снова съесть все припасы!

Бррррр! Ну и жуть! Как представлю так мурашки по коже.

— Пи?

Снова он! Только стоило мне подойти к штанге, как он тут как тут. Нет, с этим определённо надо что-то делать. И дело даже не в том, что я откровенно побаиваюсь этого грызуна, просто с каждым днём он распухает всё сильнее и сильнее, словно на стероидах. Его густая шёрстка уже не в силах скрыть проступающих мышц, а ещё эта зараза вот-вот перестанет помещаться в собственную нору — и куда мне его потом девать?

А ведь есть вопрос и поважнее: с таким аппетитом ему вскоре перестанет хватать добытых мной припасов, и тогда эта зверюга может переключиться за меня.

Нет, мне определённо надо почаще бывать в столовой — именно там находится моё спасенье. Нам нужно больше золо…тьфу, то есть еды!

* * *

— Наставник Чой, наставник Дой, у нас проблемы!

Двое умудрённых годами старцев степенно отставили пиалы с жасминовым чаем и взглянули на незваного гостя. Человеком, что потревожил их после обеденный досуг, был не кто иной, как старший повар Ма.

— Ну если сам мастер Ма говорит, что у нас проблемы, то это действительно так, — насупился наставник Чой. — И что же такого важного у нас стряслось уважаемый Ма, что вы решили лично посетить двух стариков?

— Наши припасы, они подходят к концу! — как на духу выпалил повар.

— Но как такое возможно? — неподдельно удивился Дой. От услышанного он едва не поперхнулся своим любимым чаем. — Разве в преддверии наступающих холодов, мы, как обычно, не забили кладовые доверху. Этого должно было хватить как минимум ещё на два месяца, а то и больше.

— В обычных обстоятельствах — да, — подтвердил слова наставника Ма.

— Что вы имеете в виду мастер Ма? — снова удился Дой.

— Братец, Дой, кажется, я догадываюсь, к чему клонит уважаемый Ма, — печально вздохнул наставник Чой, а затем задал весьма короткий вопрос, состоящий всего лишь из одного имени. — Су Чень?

— Су Чень, — понурил голову мастер Ма. — Я его недооценил. Этот мальчишка подобен стае саранчи, он сжирает всё, что я даю. Он не брезгует даже попортившимися продуктами, забирает у меня ВСЁ! Наставник Чой, наставник Дой помогите, я не знаю, как быть. Вы же знаете, уставом нашей секты запрещено ограничивать учеников в еде и питье, а потому я не могу ему отказать. Скажите, что мне делать, как быть? Если так продолжиться и дальше, то боюсь с наступлением зимы нам всем придётся грызть лёд.

— Уважаемый Ма прав, мы не можем запретить Су Ченю есть столько, сколько он пожелает. Но! Мы можем показать ему, как трудно достаётся эта еда. Мастер Ма я предлагаю отправить этого сорванца к подножию горы. Пускай оповестит всех скотников и крестьян, что нам снова нужна провизия. Думаю, эта прогулка пойдёт ему на пользу и он, наконец, осознает ценность съеденного.

— Да, думаю, такая «прогулка» станет для него хорошим уроком. Спасибо вам за вашу мудрость наставник Чой.

С этими словами старший повар благодарно поклонился двум мудрым старцам, а затем степенно удалился из их покоев. Братья же снова остались наедине друг с другом и со своими мыслями.

— Братец Чой, а как ты вообще догадался, что это дел рук того сорванца Су Ченя?

— А ты его морду видел?

* * *

Ян Гэ аккуратно притворила за собой дверь и склонила голову.

— Вы звали меня старейшина Гэ?

— По обители ходят слухи.

— Слухи?

— Поговаривают, будто наша юная звезда повадилась вламываться в чужие кельи…

— Дедушка и ты туда же⁈ Да не было такого!

— А если подумать?

— Ну, может разок и было. Но только один, а всё остальное — грязные слухи. И когда я узнаю, кто их распускает…

— Вот! Я так и знал! Это всё дурное влияние того дерзкого сопляка Би Хана!

— А мастер-то тут при чём? — обиженно насупилась Ян Гэ.

— А притом! Это разве не он таскал тебя по всем этим злачным местам? И вот теперь, когда ты, наконец, расцвела те семена разврата, что он в тебе посеял дали свои всходы. О горе, мне горе! Сердце этого старика разбито. Он чувствует, как жизнь покидает его…

— Дедушка, ты переигрываешь. Думаешь, я не знаю, сколько у тебя накопилось ци? Ты ещё всех нас переживёшь.

И это были не пустые слова. Дедушка Ян Гэ был не только одним из старейшин их секты, но и являлся признанным долгожителем. Не так давно он разменял третью сотню лет и практически встал в один ряд с девятью Небесными мудрецами — законными представителями всего Мурима и теми, кто когда-то заключил договор вечного мира с Императорским двором.

А ещё её дедушка совсем не выглядел на свой возраст. Если бы Ян Гэ не знала, сколько на самом деле лет этому статному седовласому мужчине, то решила бы что перед ней ровесник мастера Би Хана — разве что поседевший раньше положенного срока. Даже глаза дедушки и те не выдавали его истинного возраста, они лучились юностью и задором, давая фору многим молодым. Да и чего уж там, ко всему прочему её дедушка был ещё тем покорителем женских сердец. Даже в столь преклонном возрасте он нет-нет, да и получал любовные послания из самых разных кланов и сект. До Ян Гэ даже доходили слухи, будто сама дева Му старшая сестра Небесного демона была не прочь провести ночь с её драгоценным дедушкой. Но слухи слухами, а дальше обычных разговоров такие предложения не заходили. Несмотря на всю свою внешнюю привлекательность, известность и личную харизму дедушка Ян Гэ предпочитал женскому обществу уединение в родных горах. Да и могло ли быть иначе,если старейшина Гэ наравне с шестью другими старейшинами являлся олицетворением учения Мудан. И согласно этому учению её дедушка давным-давно отринул мирские страсти. Так что единственной его связью с этим бренным миром вот уже пятнадцати лет оставалась одна лишь Ян Гэ, его родная внучка.

— Ян Гэ, мой солнечный свет, обещай мне лишь одно.