Шрифт:
Закладка:
Я мысленно разложил перед собой все факты, чуть поразмышлял и пошёл искать Жихарева. Первоочередная моя задача всё-таки заключается в том, чтобы решить проблемы с Лагранжем. А потому две головы. Да-да-да, две головы. Тем более, что я спалился перед Евгеньевичем уже дважды или даже трижды, а он так и не попытался извлечь из этого выгоду лично для себя. Значит, с ним можно говорить откровенно.
Жихарев нашёлся на парковке.
Не сказать, чтобы он был особенно занят. И не знаю, что именно сейчас творилось в голове у Евгения Евгеньевича, но свободное время он решил потратить на покраску своего джипа. К розовым очкам и панаме добавился респиратор, из-за чего он стал похож то ли на пирата, а то ли на очень модного бедуина.
Периодически потрясывая баллончик с краской, Жихарев методично перекрашивал машину в ярко-жёлтый цвет.
— О! Чернов⁉ Решил-таки поговорить.
— Решил, — согласился я. — По правде говоря, Евгений Евгеньевич, я вляпался в историю. И боюсь, что один теперь не вывезу. Во всяком случае, красиво.
— Ага, — кивнул Жихарев и стянул с себя респиратор. — Садись, прокатимся до обеда.
— А к краске пыль не прилипнет? — удивился я.
Жихарев смачно провёл ладонью по свежеокрашенному. И — ничего.
— Специальная! Правда, слой очень тонкий, так что ненадолго, — он выкинул баллончик в урну, полную его собратьев. — Кстати, с меня теперь ответный ужин, получается. Когда-нибудь готовил бограч?
— По правде говоря, нет, — пожал я плечами.
Как-то не о том сейчас мысли.
— О-о-о-о! Тебе понравится! — Жихарев сел за руль и завёл мотор. — Это не блюдо, а настоящая религия. Кхм… Давай, рассказывай, что там у тебя случилось.
— Даже не знаю с чего начать… сегодня утром меня вызывал к себе Лагранж, — начал я осторожно, решив посмотреть, как будет реагировать Евгеныч.
— Та-а-ак, — он нахмурился. — И поэтому тебя допустили до сдачи экзаменов экстерном. Теперь понятно. Надеюсь, ты не решил и впрямь связаться с этой свиньёй?
Хорошая реакция, многообещающая! Я даже немного выдохнул. Беда в том, что Евгеныч сейчас — единственный, с кем я могу проконсультироваться. А без консультаций, боюсь, всё закончится конфликтом и «завтраком койота».
— Конечно нет, — ответил я тоном оскорблённой невинности. — Но если не свяжусь, то свинья может устроить мне проблемы.
— Может, — мы выехали за ворота базы и Жихарев втопил, как бешеный. — Так, Артём. Давай-ка ты мне сейчас расскажи всё, что узнал. Чтобы я понимал, на какой стадии осознания происходящего вокруг ублюдства ты находишься. Ну а потом уже подумаем, как можно решить ситуацию.
Я и рассказал. Про специально незакрываемые разломы, мутные схемы и команду одарённых из Арапахо-Сити, которая пашет на Лагранжа.
— Вот как-то так. Ну и мне, собственно говоря, было предложено занять вакантное место и ходить в разломы вместо ягуара.
— Ох ты! — Жихарев присвистнул. — Да, похоже, ты и впрямь впечатлил лягушатника. Обычно он обрабатывает людей осторожней. Точно знаю, что сейчас он присматривается к вашему орлу… этому… как его…
— Нецали?
— Нецали, точно. Так вот обычно предложение вступить в ЧВК «Говнюки» поступает тогда, когда курсант уже на финишной прямой. Много хороших ребят к нему на службу пошло. Очень много. Бабки, бабки, сука, бабки!
Жихарев нахмурился, вынырнул на левую полосу и обогнал трактор. При этом встречная машина, с которой мы разминулись буквально на несколько секунд, разразилась гудками и съехала на обочину; похоже, водитель нехило стрессанул.
— Думаю, не только бабки, — покачал я головой. — Он делает предложение, от которого очень сложно отказаться. В духе «или ты с нами, или ты против нас» и «мне ещё ни один человек не отказал». В этом и проблема. Разумеется, соглашаться я не стану, и угрозы меня не пугают. Но я здесь не развлечения для, мне здесь ещё год тусить, и развязывать полномасштабную войну в первую же неделю не очень хочется. Надо как-то минимизировать конфликт. А я даже приблизительно не знаю, с чего начать.
— Хм-м-м… Давай сформулируем по-другому, — предложил Жихарев. — Тебе нужно закрыть годовой норматив по разломам, но сволочь-начальник не даст тебе этого сделать. Даже если мы исключаем всякие пакости личного характера, он попросту не будет ставить тебя в рейды. Время идёт, а ты не выполняешь свой егерский долг, просираешь год жизни и возвращаешься домой с позором, который пятном ляжет на репутацию рода. Я так это вижу.
— Да я тоже, — вздохнул я. — Может, есть возможность взять Лагранжа за жопу?
Не стану же я говорить Жихареву, что могу взять не только за жопу, но и, например, за сердце, причём не выходя из теней, и с человеком случится инфаркт, или просто остановка сердца, а вскрытие покажет, что оно было сильно изношено. Могу… но, оказывается, с этим есть проблемы. Впрочем, если Лагранж всерьёз решит испортить мне жизнь — его собственная закончится раньше, чем он поймёт, во что вляпался. И совесть меня мучить не будет. От негодяев необходимо избавляться, это тоже своего рода защита человечества. Но блин, у меня же отпуск!
С другой стороны, если ты приезжаешь в отпуск, а там тараканы, ты ведь не оставляешь их в живых только потому что на отдыхе, и это не твоя работа. Тараканы мешают лично тебе — так возьми тапочек и прихлопни.
Я даже улыбнулся, представив жирного французика с усами и на лапках.
Единственная проблема с тараканами в том, что они не ходят по одному.
ВОТ!!!
Вот оно! Эта мысль зрела где-то на задворках сознания, и вот я её поймал за хвост. Почему сразу не избавиться от Лагранжа? Да потому что он явно не сам по себе. И прежде чем применять радикальные меры, надо разобраться, кто тут перед кем приседает.
— Думаешь, я бы не сделал этого за столько времени⁉ — как-то зло ответил Жихарев после некоторой паузы. — Я тут уже больше пяти лет! Нет, Артём, так это не работает. Да и вообще забудь. Лагранж приезжий наглый ублюдок без принципов, и сидит на своём месте именно поэтому. С ним удобно.
— Кому удобно? — спросил я.
— Кому-то. Не знаю кому, но у него за спиной стоят очень влиятельные люди. И что-то они такое из разломов добывают, что стоит всех потраченных на французика средств и усилий.
«Здесь мы можем добывать такое, что другим и не снилось» — вспомнил я. Чёрт! Интересно-то как! Я же теперь не успокоюсь, пока не пойму, в чём дело! А вдруг то, что они добывают, мне и самому пригодится? Лута много не бывает!
Да и лягушатник на меня наехал. Хоть и очень завуалированно, но наехал. А за базар надо отвечать.
— Не трожь французика, Артём, — продолжил Жихарев. — Не лезь. И подумай лучше о том, как решить именно свою ситуацию. Мне в голову пока что приходит только один вариант, если честно. И тебе он подходит, как никому другому. Ты же в состоянии закрывать разломы соло, верно?
— Верно, — легко согласился я.
— Расскажешь, как ты это делаешь? — он мельком глянул в мою сторону.
— Нет, — улыбнулся я и развёл руками — Секреты рода.
— Жадина-говядина, — Жихарев сбросил скорость и свернул с трассы на просёлочную дорогу. Машину начало основательно потряхивать. — Ладно, дело твоё. Так вот. Выход такой: если ты станешь вольным егерем, то сможешь официально брать в разработку разломы. Команда тебе не нужна. Снаряга, насколько я понимаю, тоже.
— О-хо-хо! — я аж подскочил на месте. — Я же тогда смогу брать себе те самые разломы, в которые гоняет банда Жан-Жака!
— Нет-нет-нет, — Евгеньевич улыбнулся и помотал головой. — Вот ты говнистый какой, оказывается, Чернов. Повторяю, не надо лезть на рожон. Стань вольным егерем, бери разломы и выполняй норматив. Ты сюда для чего приехал? Егерский долг выполнять. Вот и выполняй, не лезь во всякое дерьмо, потом не отмоешься.
Тут я наконец-то понял, куда мы едем. Жихарев описал полукруг по небольшому пустырю рядом с обрывом и остановился. Судя по милым деревянным оградкам и информационному стенду невдалеке, мы приехали на смотровую площадку.
Евгеныч вышел из машины и поманил меня к обрыву.
Ох ты ж ё-ё-ё… Охренеть! Красота такая, что аж дух захватывает! Каньон. Но только не тот, что рисуют на открытках; не безжизненный песчаник, а живой и зелёненький. Деревья внизу, речка, козы пасутся. И медведь рядом с ними рыбачит! Какая прелесть!
Может, это и есть тот самый знаменитый медведь Йохансона? Хотя… вряд ли. Этот какой-то слишком уж мирный.
— Да ты не туда смотришь, — Жихарев указал левее, туда, где начинался…
— Водопад! Охренеть! — обрадовался я, как будто впервые в жизни водопад вижу.
А впрочем, в этой жизни — впервые.
— Ага. Люблю
