было что-то написано по-немецки. Сверху, наискось, подпись, размашисто, от руки.

– Это настоящее заявление лейтенанта Алоизия Трумпа на имя Адольфа Гитлера. Написано просто, без изысков. Пишет фюреру, что влюбился в русскую, в жилах, мол, у нее течет немецкая кровь. Врет, наверное, а может, и женщина ему врала. Обещает подарить фюреру мальчиков. Просит разрешения взять ее в жены. Смотрите, это здесь, и Вольф ткнул пальцем в конец пожелтевшего листа.

– Немецкого не знаю. Только английский, – с сожалением ответил Олег и вдруг почувствовал прилив сил. Прямо перед ним был первый настоящий документ, относящийся к этой бесконечной и нудной истории.

– Не важно. Главное здесь вот что, – Вольф вновь ткнул пальцем в лист бумаги, но уже в его верхнюю часть. – Это личная подпись Гитлера с его согласием на свадьбу Трумпа и Екатерины Барсуковой. Заявление я нашел в архивах Рейхсканцелярии по просьбе Юрия Владимировича Андропова еще пятнадцать лет назад.

Вольф прикрепил скрепкой листок письма Алоизия Трумпа Гитлеру к картонке и вернул ее в кожаную папку. Следом достал другую сложенную надвое картонку. Раскрыл. Внутри, так же прикрепленные скрепкой к картону, лежали не менее старые листы. Тоже в линейку.

– Это медицинская карта Екатерины Барсуковой. Здесь, в карте, она именуется как Екатерина Трумп. Справка составлена в немецком воинском госпитале в Симферополе в августе 1943 года. Это медицинское исследование и результаты анализов беременной фрау Трумп. Лейтенант Алоизий и вправду любил жену и в ожидании рождения дочери добился ее обслуживания, как бы сказали сегодня, в военном госпитале. Здесь в справках всё – и содержание эритроцитов в крови, и результаты прощупывания плода. Всё, как положено у немцев. На последнем листе справка о родах в январе 1944 года. Рост, вес девочки – всё, как положено. Печать госпиталя и подпись главного военного врача. Тоже подлинник.

Вольф вернул листы бумаг на место, вновь прикрепил их скрепкой к картонке и убрал в кожаную папку.

– Здесь же свидетельство о смерти Алоизия Трумпа и похоронка. Родители Алоизия умерли задолго до начала войны, и похоронка осела в Центральном архиве вермахта.

Генерал застегнул молнию и протянул папку Калугину.

– Я просьбу товарища Крючкова выполнил.

– Маркус Фридрихович, огромное спасибо! – Олег взял папку и посмотрел в сторону слонов.

Самец надломил передние столбы ног и встал, словно в цирке на поклон. Самка обнюхивала его голову хоботом, шумно втягивала воздух и норовила потереться своими ушами об огромные уши стоящего на коленях слона. Как видно, от беспредельного удовольствия самец задрал голову и выдавил из себя звук, похожий на рев сотни медных труб. Слонята отвернулись от воды и побрели к купающимся в теплом берлинском воздухе родителям.

– Знаете, о чем я подумал, – услышал Калугин голос Маркуса Вольфа. Он выпустил его из вида, увлекшись слоновьими нежностями.

– О чем?

– Вот вы отвернулись в сторону, а мне бы в этот момент самое время раствориться в воздухе. – Вольф впервые за их встречу рассмеялся.

– Тогда бы я точно поверил, что вы не человек, как о вас пишут на Западе, а миф и иллюзия, – засмеялся в ответ Калугин. Шутка ему понравилась.

– Я пишу книгу. Будет называться «Человек без лица». Обязательно пришлю Крючкову. Три экземпляра. Один для вас. – Генерал встал со скамейки и протянул Калугину руку. – Я пойду, погуляю по зоопарку. А вы возвращайтесь в Москву прямо сегодня. На самолет успеете – для посольских всегда оставляют бронь.

Вольф поднялся со скамейки и пошел по дорожке. Скоро он скрылся за поворотом, а Олег вернулся к выходу из зоопарка. Через час он был в номере торгового представительства на территории посольства.

Во внутреннем дворике его поджидал Михаил Ложкин.

– Ну что, товарищ подполковник, вся официальная резидентна вас ждет – идем в Гранд-отель. Скинулись на отдельный кабинет. Вы как?

Калугин ответил не сразу. В нем боролись противоположные чувства. С одной стороны, он только что получил мощный толчок для продолжения операции. Его идея с поиском американских родственников Андрея-сироты не рассыпалась на глазах здесь, в Восточном Берлине. Будем работать и рыть землю! С другой – до тошноты и подсоса где-то в груди хотелось попить пива. Мозг сам напомнил о сказочных запахах квашеной капусты и жаренных на гриле сосисках.

– Нет, Миша, спасибо! В другой раз, – он с сожалением закачал головой.

– Ну вы кремень! Как Володька Путин, – с пониманием ответил повар.

– Это еще кто?

– Директор дома офицеров из Дрездена. Раз в три месяца приезжает писать отчет. Шифровальщика в Дрездене нет, ездит к нам, в посольство.

Михаил повернулся в сторону подъезда дома торгпредства. Там стоял мужчина лет тридцати пяти и задумчиво смотрел в их сторону. На нем были светлые льняные брюки, коричневые сандалии, надетые на черные носки, и светло-синяя рубаха, заправленная в брюки. Худое лица с упавшей на лоб челкой светлых волос.

– Владимир Владимирович, может, передумаете? Вот и гость из Москвы вас ждет. – Михаил повернулся к Калугину и подмигнул.

– Спасибо, Миша! В другой раз, – так же как Калугин, прокричал издалека в ответ Владимир Владимирович, помахал рукой и ушел в подъезд торгпредства.

– Не судьба! – проговорил Михаил. – Тогда и я не пойду. Подумаете, что я конченый алкоголик, а это не так.

Михаил предложил Калугину свою помощь по сборам и организации отъезда в аэропорт. И уже через два часа зеленый «жигуленок» довез его до аэропорта «Шёнефельд». Поздно вечером Ил-62 приземлился в Шереметьево.

Из Комитета машину почему-то не прислали. Он сел в такси. Жена искренне обрадовалась его ночному возвращению. Особенно ее растрогали три пары немецких колготок, небольшая кожаная сумочка на длинном ремешке и красные лакированные туфли на высоком каблуке. Как всегда в таких случаях, жена благодарила его бурно и долго. Правда, своих подарков он, как правило, больше не видел. Через много лет она призналась, что все они были ужасны, обувь жала или соскальзывала с ноги. Она все это дарила своим знакомым.

В ту ночь он положил черную папку Маркуса Вольфа под матрас. Его спину буквально обжигала гигантская энергия грядущего сдвига тектонических плит. Пусть не завтра. Но мир будет взорван!

Глава 9

Майские праздники в Москве оказались холодными как никогда. Смертельный грипп хоть и продолжал бушевать, но только на экранах телевизоров. Даже якобы больной премьер выглядел на экране здоровым и откормленным бугаем. Его лысина по-прежнему блестела весело и деловито. Городские власти поняли наконец, что от сидящего взаперти народа ничего хорошего ждать не стоит, и позволили ему шляться по улицам в масках и резиновых перчатках. Но