время даже стал ловить себя на мысли, что не прояви он инициативу в тот день, когда Горбачев приехал к матери в Привольное, работал бы он сейчас в США, по специализации. Возможно, стал бы «крупной рыбой» в журналистском мире. Большинство его знакомых по работе на «Московском радио» в Нью-Йорке, собкоров центральных газет и телевидения тоже были из «конторы», но продолжают работают под журналистским прикрытием, не отдают честь начальникам, живут дома в Москве или возглавляют корпункты своих изданий везде – и в США, и в Аргентине, и в Лондоне… А он уже тридцать лет гоняется за призраками.

Невеселые мысли прервал Маркус Вольф. Олег профессиональным взглядом выхватил его из толпы. Они «зацепились» глазами метров за сто друг от друга. Вольф приподнял ладони рук и сделал останавливающий жест, когда Олег поднялся со скамейки, чтобы пойти навстречу. Самый загадочный человек из мира шпионажа Западной Европы, несмотря на теплую, почти жаркую погоду, был одет в светло-серый плащ с накладными клапанами на груди, поясом по талии и ремешками на рукавах. Классику шпионского жанра добавил воротник плаща на высокой стойке и широко распахнутые лацканы. На удивление, ни черной фетровой шляпы, надвинутой на глаза, ни темных очков на нем не было.

Чем ближе подходил Вольф, тем сильнее на его лице выступало природное благородство. Высокий лоб и довольно крупный нос делали его голову по-мужски изящной. Маленькие глаза цепко смотрели на Олега из-под низко нависающих бровей. Левой рукой он прижимал к плащу черную кожаную папку на молнии. Калугин не стал ждать, пока Вольф дойдет до самой скамейки и шагнул ему навстречу, когда между ними оставалось несколько метров. Он протянул немцу руку.

– Товарищ Калугин?

– Так точно, товарищ генерал-полковник государственной безопасности, – выпалил Олег и крепко пожал протянутую руку.

– Господь с вами, какой генерал-полковник! Бывший генерал. Все это в прошлом. – Он жестом пригласил Калугина вновь присесть на скамейку.

– Товарищ Вольф, у нас говорят, что бывших чекистов не бывает.

– Думаю, скоро вы узнаете, что бывает. Но об этом потом. Очень хочу послушать, что происходит в Москве. Можно сказать – родной город. Часто бывал там и после войны. Но я предложил вам встретиться в зоопарке вовсе не из конспирации. Люблю здесь бывать – проектировали его и строили, когда еще не все развалины в Берлине разобрали. Чтобы ничто не напоминало о нацизме, даже зверей не стали держать в клетках. Все пасутся на воле, а перегородки – естественные скалы или рвы с водой. Давайте пройдемся по дорожкам и поговорим. Вам какие звери больше по душе? Разумеется, кроме медведя.

– Маркус Фридрихович, я не раз бывал в нью-йоркском зоопарке в Бронксе. Там зверей давно из клеток переревели на волю.

– Знаю, что вы работали в Нью-Йорке. Знаю, что вас вербовали и что за этим стоит. Все же давайте пройдем, например, к слонам. Здесь большое семейство. Там и поговорим о делах наших скорбных.

Калугин чуть не прикусил язык от неожиданности. На мгновение растерялся и не знал, как теперь себя вести. Если Вольф как-то пронюхал про вербовку, то зачем пришел на встречу? Тем временем Вольф протянул ему входной билет, и скоро они очутились на дорожке зоопарка. Шли недолго и сели на скамейку сразу за первым поворотом, напротив поляны с двумя неподвижно стоящими слонами. Они лениво покачивали хоботами и смотрели в сторону рва с водой, где ходили три слоненка разной величины.

– Постарайтесь пока не задавать лишних вопросов, – словно прочитал мысли Олега отставной немецкий генерал. – Скажу лишь, что дружил с Юрием Владимировичем Андроповым и лично от него знаю о вас всё. Ваш объект интереса – этнический немец. Так к кому было обратиться за помощью Юрию Владимировичу, как не ко мне? В схеме по внедрению вашего агента-сироты к Горбачеву как будто все логично, – продолжал немец. – Вы на своей территории, и внедрить в окружение Горбачева хоть черта лысого, разумеется, силами Комитета – не самая сложная задача. Но то, что касается американца, – это авантюра. Вернее – бессмыслица. Впрочем, Олег Данилович, не моего это ума дело. Я же не знаю конечной цели Андропова. Он говорил об этом очень путано – способствовать приходу к власти в США внука владельца публичного дома для золотоискателей, немца. Это – выше моего понимания.

– Товарищ генерал-полковник, я получил приказ председателя КГБ товарища Чебрикова. Приехал в поисках документов, – успел вставить несколько слов Калугин. Было видно, что генерал Вольф давно ни с кем не говорил. В современной Восточной Германии его чураются, как зачумленного.

– Конечно, проблема в документах, – проговорил немец и похлопал рукой по черной кожаной папке, что лежала у него на коленях. – Я знаю, вы имеете возможность встречаться с товарищем Чебриковым. Передайте ему вот что. Через полгода, максимум год, все архивы Штази и внешней разведки ГДР попадут в руки американцев. Горбачев ненавидит руководителя ГДР Эрика Хонеккера. Попутно с ним сдал американцам и целую страну – ГДР. Берлинскую стену пока не разрушили по одной причине – торгуются о цене эвакуации ваших военных частей и о сроках, когда группа советских войск в Германии полностью покинет Восточную зону оккупации.

– Сотруднику нашей резидентуры в Восточном Берлине вчера сообщили, что Горбачев еще ни разу не поднимал вопрос о компенсации.

– Значит, все гораздо хуже, чем я думал. – Вольф провел ладонью по лицу и закрыл глаза. – Еще раз. Передайте Чебрикову – пусть организует эвакуацию архивов Штази и внешней разведки ГДР в Советский Союз. Там тысячи имен наших секретных сотрудников не только в ФРГ, но и по всему миру. В том числе глубоко законспирированных. Если архивы и картотеки попадут к американцам, нам, коммунистам, уже никогда не восстать из пепла.

– Передам, товарищ генерал-полковник. Уверен, товарищ Чебриков сделает всё. Но загвоздка в Горбачеве. Он не дает ни военным, ни мидовцам, ни нам делать хоть что-то, что может вызвать раздражение американцев. Ведет себя так, будто выполняет их приказы.

– А не это ли было первой целью Андропова – привести к власти либерала и покончить с коммунистической машиной? Мол, для начала надо усыпить их внимание, даже разрушив свой дом. А уж потом долбануть по вражеским штабам! – Вольф нервно засмеялся. – Хорошо, хватит об этом. Сейчас о просьбе Владимира Александровича Крючкова.

Вольф поставил кожаную папку ребром на колени и расстегнул серебристую молнию. Калугин краем глаза увидел, что в папке лежат несколько сложенных надвое картонок. Вольф достал одну из них и развернул. Внутри лежал пожелтевший лист бумаги в линейку. На нем фиолетовыми чернилами