Сколь бы искренними ни были её переживания по поводу озоновых дыр и пингвинов, она сама в глубине души прекрасно знает: фабрики, финансирующие её роскошную жизнь, предвыборную кампанию и спасение пингвинов заодно, травят не только рыбок и птичек, но и людей, вынужденных этих рыбок и птичек жрать. По самым скромным подсчётам нашего отдела, счёт жертв уже идёт на сотни — и это только прямых.

Наш отдел никогда не выбирает кого попало, в общем.

При наличии большого желания, конечно, мадам Ю., прекрасно осведомлённая об этом пикантном обстоятельстве, могла бы остановить процесс. Но вот тут получается немного неловкая ситуация. Во-первых, ради такой оказии ей, вне всяких сомнений, пришлось бы вывести на свет дневной махинации своего супруга, что лишило бы её демоновой доли власти, богатства и положения в обществе. Во-вторых, её супруг, будучи человеком прозорливым, разместил своё производство подальше от дома и родных таблоидов, в одной из тех географических локаций, где лакшери-новости мало кто читает, а излишне озабоченным правдой и справедливостью легко могут пустить пулю в лоб.

Учитывая всё вышеперечисленное, Ю. благоразумно предпочитает снимать видосики о спасении пингвинов и озоновых дыр.

Наверное, оттуда и все эти мысли по поводу “раковых опухолей на теле природы”: меня бы они тоже посещали, если бы я оказался на её месте и был вынужден каждый раз смотреть на себя в зеркало.

Впрочем, я, слава Бездне Изначальной, не ангел и не судья. Только и хочу сказать, что рассуждения такого рода, как правило, посещают людей совершенно определённого типа — и всё же не совсем на пустом месте.

— Я ждала тебя раньше, Шаази, — проворковала меж тем Ю. — Твои бесы многое могут, но здесь и сейчас мне нужна твоя и только твоя помощь.

Всё интересней и интересней.

Не то чтобы я был такого уж великого мнения о Ю., но решать проблемы она всё же умела — как минимум те, которые ей не подсовываем мы сами.

— Ну радуй, что уж. Или это снова по поводу любовницы твоего супруга? Если ты об этом, то тут я для тебя уже сделал всё, что мог. Дальше разбирайся сама.

— Ты жесток, Шакс, — вздохнула она. — Неужели ты не понимаешь, через что мне приходится проходить? У моего благоверного, между прочим, совсем крыша едет!

— Не знаю и знать, что характерно, не хочу.

— Ну конечно, — хмыкнула она, — уж тебе-то никогда не предпочитали кого-то другого. На тебя твой муж не смотрел, как на раздражающий девайс!

— Вот уж где правда. Моя биография отличается интересными сюжетными поворотами, но чтобы муж на меня смотрел, как на девайс — нет, вот даже не припомню. Всё же, у меня была не настолько интересная жизнь.

— Не сомневаюсь. Он сказал нашему ребёнку, что тот похож на меня — такая же пустоголовая кукла, не стоящая внимания. Ты представляешь, что я почувствовала? Можешь вообразить?!

В её прекрасных глазах заблестели тщательно продуманные слёзы, не портящие, впрочем, макияж.

— Неужели ты и правда не можешь помочь мне, Шакс? Я не верю, что в вопросах подобного толка ты действительно бессилен!

Ну вот, снова-здорово.

— Это твоя и только твоя проблема, драгоценная.

— Какая-то девчонка рушит мою жизнь, Шаз! Какая-то дурочка издевается над моим ребёнком и рушит мою семью. Мне так больно на это смотреть! Неужели ты не можешь помочь мне? Неужели тебе совсем не жаль меня?

Голубь на моём плече тихонько зашевелилась.

“Может, ты и правда поможешь ей?” — уточнила она неуверенно.

Я рассмеялся — в ответ на оба предложения.

“Что, ты действительно так уж хочешь, чтобы я помог ей? Ты точно уверена?”

“Она страдает, — ответила ангел тихо. — Вполне искренне, я чувствую. И потом, её ребёнок…”

“О да, тут готов согласиться: хуже всего от этого всего дерьма достаётся детям. Но это, опять же, не моя проблема. Родиться человеком — это в целом опасная авантюра. Даже если тебе при этом очень повезло с родителями, они всё равно вывалят тебе на голову всё собственное дерьмо, чтобы не оставить психоаналитиков без работы. Даже самые лучшие из людей пытаются перекроить детей по своему образу и подобию, сублимировать через них свои собственные вавы в голове и прочее в том же духе. А уж если с родителями ещё и не повезло… Но тут ничего не поделаешь, с этим каждый должен справляться сам. Ну, или не справляться, что встречается чаще. Но тут уж как пойдёт. Демоны в таких вопросах в любом случае не помощники.”

Птица завозилась на моём плече.

“Но.. ты мог бы помочь, Шаакси. Она ведь уже продала тебе свою душу, позволила исчерпать внутреннюю силу, как вино. Значит, в какой-то мере она всё равно твоя подопечная. Неужели тебе жалко сил, чтобы помочь? Ты не кажешься мне жесткосердным. Теперь, когда я знаю, что те культисты не были твоими, а принадлежали тому, Первому из вас… Я не верю, что в твоём сердце нет жалости, Шаз.”

Я хмыкнул. Это сейчас она, интересно, мою бессмертную и несуществующую душу спасти пытается? Или как?

Получается смешно.

“Извини, работа это работа. Ничего личного. По плану нашего отдела, я не должен ей помогать. И мне, если честно, не особенно хочется.”

“Я была о тебе лучшего мнения, Шаз.”

“О, ты ещё не выучила правило — всё не то, чем кажется? Впрочем, для молоденького ангела ты ещё неплохо держишься, обычно у твоей братии до первых трёхсот годиков всё в этом плане совсем грустненько… Не отвлекай от работы, ангел.”

— Милая, напоминаю, если ты забыла: твои слезливые глазки на меня не действуют. Я не стану убивать любовницу твоего мужа! Сама, всё сама. Как я уже сказал, не моя проблема.

Ангел застыла на плече.

— Но всё дело в этой девчонке! — возмутилась Ю. — Она — причина всех моих проблем!

Я хохотнул.

Человеческое, охрененно человеческое! Сколько раз мне приходилось слышать “Она — причина всех моих проблем” от своих клиенток! Особенно банальны в этом вопросе те, что хотят быть на свете всех милее.

Начиная с той самой истории про яблоко, всё в монологе повторяется. Один в один.

При этом, ни у одной из них не хватает то ли мозгов, то ли честности, произнося эту фразу, указать на себя