сражаясь с враждебными рыцарями и великанами? или быть преданным своим друзьям? или совершать поступки из верности своим вассалам, стоящим ниже его по статусу, или ради сеньора, которому он служит? или пылко поклоняться Богу? Все эти достойные и законные обязательства можно совмещать без особых проблем — но влюбленному мужу трудно уделять им внимание. Тем временем определенные дилеммы возникают и у его жены. Как можно совместить страстную любовь к мужу с необходимостью защищать свою и его честь? Можно ли удерживать супруга при себе и вместе с тем позволять ему пускаться в приключения, которые составляют смысл его существования? Страстная любовь склонна выходить из берегов, и рыцарские романы предлагали читателям или слушателям способы овладения этим чувством и контроля над ним. Поведенческие модели можно было примерить на себя, но в то же время от них, несомненно, нередко отказывались. Эти средневековые фантазии продолжают очаровывать нас и сегодня, не в последнюю очередь благодаря фильмам Диснея.

Герой написанного около 1170 года романа Кретьена де Труа «Эрек и Энида», один из рыцарей Круглого стола, красив, доблестен, щедр, благороден и заслуживает всяческих похвал. Встретив даму по имени Энида, он влюбляется в нее: она красива и добродетельна, пусть и бедна. Ее образ напоминает Гризельду (см. главу 3), однако Эрек ведет себя иначе, чем Вальтьери, который, женившись на Гризельде, сразу же стал испытывать ее любовь. Эрека, напротив, переполняет любовь к жене:

Такой любовью нежной, верной,

Эрек жену свою любил,

Что об оружьи позабыл.

Да и турниры не нужны

Тому, кто для своей жены

И рыцарь и поклонник страстный,

И были в эти дни так властны

Все радости любви над ним,

Что стал он в них неутомим (2432–2440).

В результате люди Эрека начинают роптать, но он ни на шаг не отходит от жены и не совершает подвигов.

Бароны заворчали вскоре,

Ведь это же беда и горе (2457–2458)[163].

Энида видит, что происходит, рассказывает об этом Эреку, и тот яростно ее отвергает, как будто любовь — это либо все, либо ничего. Эрек отправляется на поиски «приключений», но заставляет Эниду ехать впереди войска в качестве лазутчика, который первым сможет заметить любую опасность. При этом он запрещает жене говорить, пока не заговорит он сам, а когда Энида осмеливается предупредить его о приближающихся мародерах, отрекается от нее. Эрек становится похожим на Вальтьери: он испытывает любовь супруги, а заодно старается избавиться от своего позора. Впрочем, Энида остается преданной мужу и пытается покончить с собой, когда думает, что он мертв. После того как он оживает, Эрек понимает, что жена действительно любит его, и обещает ей:

Любимая моя сестрица!

Душа твоя да не смутится…

Теперь я вечный пленник твой.

Моей ты будешь госпожой (4904–4910).

Однако это оказывается неправдой — Эрек научился совмещать в своей жизни и верность супруге, и рыцарскую доблесть. Он любит Эниду, но в то же время побеждает злых врагов, наследует трон своего отца и делает то, что подобает правителям, от раздачи милостыни бедным и даров духовенству до возвращения в круг рыцарей при дворе короля Артура.

А вот история Ивейна, еще одного персонажа артуровского цикла. В версии Гартмана фон Ауэ герой был сражен прекрасной Лодин: «Любовь его чувства смутила, себя совершенно забыл он» (1301)[164]. Гартман слегка издевается над влюбленным мужчиной, который залечивает душевные раны, «что оказались больнее мечом иль копьем нанесенных» (1519). После женитьбы Ивейна на Лодин его добрый друг Гавейн, с которым они служат при дворе, предупреждает героя, что он может повторить судьбу Эрека: тот «долго предавался праздности из‐за Эниды. Если бы потом он не пришел в себя и не стал делать то, что подобает рыцарю, его честь была бы запятнана» (2763). Ивейн внимает словам друга и уходит вместе с ним, но сначала дает торжественное обещание Лодин, что вернется в течение года. В этот момент они так страстно любят друг друга, что «меняются сердцами» (2971). Однако дружба с Гавейном столь восхитительна, а их полная забав жизнь так привлекательна, что Ивейн совершенно забывает о жене. Гартман усматривает в этом вину Гавейна: можно слишком сильно любить друга точно так же, как можно любить женщину до безумия. Год спустя Лодин встречается с Ивейном, и тот демонстрирует всю глубину человеческой испорченности: сходит с ума, срывает с себя одежду и уносится «нагишом по полям в глухомань» (3221). Возможность вернуться к Лодин Ивейн получает, лишь совершив множество доблестных подвигов, и теперь их любовь становится размеренной и спокойной. Как пишет Гартман, оба супруга молоды и свободны от бесчестья: они «стали товарищами, которые могут и будут держаться друг за друга — и если Бог позволит им прожить долгую жизнь, то впереди у них еще много счастливых моментов» (8137). Любовь Ивейна и Лодин преодолела одержимость.

Самый популярный средневековый роман (он остается таковым и по сей день), повествующий о любви-прелюбодеянии Тристана и Изольды, имел множество вариантов. В версии этой истории на старофранцузском языке, созданной в конце XII века поэтом по имени Беруль, порождающее любовь-одержимость волшебное зелье, которое по ошибке пьют Тристан (у Беруля Тристран) и Изольда, действует три года. После этого любовники обращаются за помощью к одному отшельнику, чтобы он помирил Изольду с ее мужем, королем Марком. Как объясняет Изольда,

От грешной жизни отрекаюсь,

Хотя, святой отец, не каюсь,

Что рыцаря люблю бессрочно

Любовью чистой, непорочной.

Раздельна будет наша плоть,

Свидетелем тому господь (2323–2330)[165].

Поэт знает, что в действительности дела обстояли не совсем так, но для него это не имеет значения. Автор романа выступает в защиту верных возлюбленных, ведь Изольда такая красивая и добрая, а Тристран — лучший из всех воинов, живших на свете. Да, любовь переходит все границы — какое несчастье! Но ведь это и чудо! Любовь требует величайшей верности, на какую только способны люди, — а заодно и самой изощренной лжи и самых героических поступков во имя друг друга.

Восхитительная природа любви Тристана и Изольды еще яснее проявляется в других версиях романа, гораздо более известных в наши дни, чем в Средние века. Зелье в них действует на протяжении всей жизни героев, а их любовь настолько истинна, сильна и всепоглощающа, что не предполагает иного выхода, кроме смерти в вечных объятиях. Поэт Готфрид Страсбургский (расцвет творчества — 1200–1210 годы) объяснял, почему изложение этой истории потребовало от него долгих и усердных трудов:

Если бы эти двое, о которых повествует моя история любви, не