Пришли.

Оторвав взгляд от мха под ногами, я посмотрела вперёд и увидела, что мы подошли к небольшой опушке, увенчанной некрупным озером, врезающимся прямо в силовое поле.

Вода у этого озера была красивая: ментолово-бирюзовая и очень прозрачная. Само месторасположение озера выглядело почти что сказочно: малахитовые вековые ели с чёрными стволами буквально нависали над украшенной невысокой травой и разноцветными цветами опушкой, переходящей в узкую линию песчаного берега, аккуратно встречающегося с водной гладью.

У нас было четыре удочки – ещё одни личные достижения Яра: тесаные, круглые, метровые палочки с плотными лесками в два метра, самодельными блеснами, грузилами, и добротными крючками из обыкновенных, мастерски погнутых гвоздиков.

– Я думала, мы собираемся рыбачить, – повела бровью я, увидев, как закрепив последнюю удочку между крупногабаритных валунов, Дикая начала стаскивать с себя одежду. Я сидела на огромном плоском камне между удочками, а она уже бросила свою футболку рядом с моим правым бедром.

– Здесь водятся раки. Ты ведь слышала Яра. Следи за удочками, а я проверю развалы противоположного берега, – она начала расстегивать ремень. – Зайду в воду с того края, чтобы не спугнуть здесь рыбу лишним шумом.

Не осознавая того, я начала рассматривать её тело, возвышающееся надо мной в игре солнечных лучей и случайных теней, отбрасываемых кронами растущего рядом клёна.

Я, конечно, была выше и мускулистее Дикой. Однако и её мускулы выглядели недурно. Зато её торс оказался интереснее моего: на аккуратных кубиках пресса обнаружились тонкие шрамы, напоминающие белые нити. Ещё один выделяющийся белизной шрам виднелся под ключицей.

– Сколько тебе полных лет? – Прищурилась я. – Семнадцать с лишним, полных восемнадцать или уже все девятнадцать?

– Восемнадцать.

– Внешне тянешь ровно на свой возраст, хотя внутренне держишься гораздо старше.

– Взросление редко бывает связано с возрастом. Ты ведь в курсе, – она бросила на меня взгляд. – Тебе самой-то сколько?

– В криокапсуле меня заморозили в двадцатисемилетнем возрасте. Выходит, мне уже должно быть тридцать три. Дичь какая-то, – в довершение фыркнула я.

– Ну, выглядишь ты не старше двадцати семи, так что можешь перестать накидывать на свой счёт те года, которые ты не прожила.

– Иди уже за раками, сэмпай*.

– Попробуй только ничего не словить, кохай**, – с этими словами Дикая развернулась и, в одном нижнем белье и с вязаной сеткой в руках, направилась вдоль берега. Я же в очередной раз задумалась над тем, откуда девчонка, практически всю свою осознанную жизнь прожившая в постапокалиптическом мире, знает так много всего из разных сфер? Где она смогла получить такое обширное образование? Ведь Кей рассказывал мне о том, что даже в Подгорном городе уже были проблемы с образованностью молодого поколения, но тогда с момента Первой Атаки прошло лишь одно десятилетие, Тринидад же шестнадцать из своих восемнадцати лет прожила после Падения Старого Мира. Как она смогла выжить? Кто о ней заботился? Чем она занималась до того, как попала в Паддок? Сосредоточиться на этих вопросах и возникновении похожих я не успела – рыба начала клевать одновременно на две удочки.

(*Сэмпай – более опытный человек в какой-либо сфере; **Кохай – противоположное понятие: человек, менее опытный в некоторой сфере занятий).

Глава 27.

Клёв был хорошим: за час я вытащила из озера десяток крупных рыбин, ещё четыре сорвались с крючка во время подсекания. Привязав плетеную сетку с уловом на ветке близрастущего клёна таким образом, чтобы хищники не смогли к ней добраться с земли, и насадив на все крючки заранее заготовленных червей, я посмотрела на небо. Всё ещё было светло, но до лагеря путь далёкий, а значит стартовать нам отсюда нужно будет уже через час, не позже. Десять крупных рыбин в сумме с раками, которых Тринидад, судя по её активным действиям на противоположном берегу, успешно раздобыла – уже хорошая добыча. Рассудив таким образом, я начала раздеваться: в конце концов, я не мылась уже одиннадцатый день с момента своего “размораживания”, так что упускать возможность не собиралась. Отойдя подальше от удочек, я разделась до гола и, поспешно зайдя в озеро, быстро сполоснула нижнее бельё и разложила его сушиться на горячих камнях. Я видела, что больше получаса назад Тринидад поступила таким же образом, так что решила не подплывать к ней, чтобы случайно не смутить.

Вдоволь нанырявшись и вымывшись, я вышла на берег и начала обсыхать. К этому моменту Дикая уже сушилась за валунами на противоположном берегу.

Спустя двадцать минут проверив нижнее белье и удовлетворившись степенью его просушенности, я надела его и сходила проверить удочки. На момент моего подхода одна из них ходила ходуном, и в результате я смогла вытащить из воды ещё одну рыбину средних размеров. Ещё на двух удочках не осталось червей. Последняя ничего не принесла, но и не потеряла червя. Насадив червей на пустые крючки, я с вниманием повторно закрепила удочки между камней и, отойдя чуть в сторону, с закрытыми глазами замерла в позе лотоса на краю опушки, прямо перед песчаным берегом. Когда через несколько минут я открыла глаза, Дикая уже почти подошла ко мне. Её густые волосы всё ещё были наполовину мокрыми, в руках она несла плетеную сетку, заполненную раками.

– Всего десяток, – сообщила она, подвешивая свою сетку на клён рядом с моей.

– У меня одиннадцать. И рыба посытнее раков. Так что главной добытчицей сегодня быть мне.

– Ещё не вечер. По пути набью куропаток или кроликов, и вновь быть тебе хвостом, – с этими словами охотница уселась справа от меня, и я вдруг заметила, что её взгляд зацепился за мою руку. – Крутое тату, – вдруг хмыкнула она, продолжая рассматривать рисунок на моём плече.

– У тебя татуировок нет?

– Может быть когда-нибудь.

– В каком месте ты набила бы себе рисунок?

– На предплечье, плече сзади, торсе или пояснице. А может быть нигде. Решу, когда или если созреет идея.

Мы продолжили сидеть, молча смотря на водную гладь и греясь в лучах солнца. Примерно через семь-восемь минут в стороне леса, лежащей впереди нас, раздался одиночный волчий вой.

– Звучит близко… Вставай, нужно одеваться, – сразу же ткнула в бок Дикую я, сама поспешно поднявшись на ноги.

Уже через минуту мы обе были полностью одеты. Я как раз поправляла свою задравшуюся спереди футболку, когда увидела его… Он стоял всего в десяти метрах перед нами, прямо напротив клёна, на ветке которого болталась вся наша добыча, и смотрел на нас страшными глазами… Его волосы были всклокочены, одежда сильно изорвана, бледная кожа покрылась струпьями, на зрачках образовалась серая плёнка… Блуждающий стоял