– Ревность согревает душу. Она заставляет кровь с невероятной скоростью бежать по венам, принуждая человека жить, – закончил читать Куроки. Он посмотрел на своего мирно спящего сына и вздохнул: он все еще не мог избавиться от этого ненужного чувства ревности. И каждый день боязливо просматривал новости в поисках весточки из Грепиль. Либо просто остаться без ответа на свое эксцентричное, излишне эмоциональное письмо. А ведь он мог позвонить. Просто взять трубку и позвонить ей лично. Поздравить. Попросить сразу сжечь пришедшее письмо, что было ужасным и детским. Так не поступают друзья.

Друзья.

– А я не знала, что юным наследникам трона перед сном читают Космополитен, да еще на английском, – Сакура насмешливо произнесла эту заранее приготовленную фразу и села на ручку кресла Куроки. Такэо как лежал в своей кроватке, все еще стоявшей в кабинете отца, так и продолжал спать, мирно сопя.

– А я и не знал, что ты любишь праздновать эти майские праздники, – усмехнулся принц, закрывая журнал. Он любил читать своему сыну перед сном, осознавая, что тот ничего не понимает и не запомнит, но эти минуты просто обязаны были их связать. И Куроки в это верил, пусть и читая сегодня рассказ некой Гейл Райвз, напечатанный в глянце. Была бы его воля – он скупил бы все книги, коллекционировал, но, увы – пока он лишь мог складировать вырезки в специальной папке, спрятанной под ключ в его любимой тумбочке.

– Мама беспокоиться о южных беспорядках, – Сакура дотронулась до немного отросших темных волос брата. Нужно было начать с чего-нибудь разговор, раз она так умирала от желания поговорить о другом.

– Я тоже, – Куроки захватил ее руку и прижал к своей щеке. – Отец надеется, что север не станет бунтовать, иначе придется вводить войска.

– Но ведь они просто хотят повышения зарплат, – возразила девушка и выдернула руку. Ее брат удивленно посмотрел на нее, затем склонив голову, покачал ей.

– Нет, нет. Эти люди движимые другими, более влиятельными людьми, что хотят перемен в нашем политическом строе. Ты же изучала историю монарших семей. Скажи, хоть одна страна при военном положении смогла нормально и быстро «встать на ноги»?

– Ты думаешь, они хотят свергнуть отца?

– Мне кажется, после смерти Императора они просто ожидали немного иного. Иную политику. А получили именно это, – вздохнул Куроки и поправил одеяльце у сына. – Они несчастливы и винят в своих бедах власть.

– А ты? – неожиданно спросила сестра, наконец-то посмотрев в темные глаза брата. – Ты счастлив?

– А как иначе? – усмехнулся принц. – У меня жена, сын и я точно знаю, что меня ждет в будущем.

Сакура фыркнула, почти то же самое две недели назад произнесла Анна, пусть и с усталыми глазами, пусть не улыбаясь, но твердо, будто доказывая всему остальному миру, что она сможет построить свою любовь.

– Как Анна? – он словно прочел ее мысли.

– Виктор ее любит, – Сакура замолчала и несколько секунд. – Знаешь, за ним она будет словно за непобедимым войском. Тем более она давно его знает.

– Но любит ли она его? Собираться ли за него замуж? Уверенна ли?

– Какой ты… наивный, – девушка пересела на письменный стол. – Ей никогда не была нужна любовь. Ты и сам должен это знать. Монархии нужен надежный тыл, ты что историю не изучал? Больше я ничего не скажу. Но… Но она счастлива. По – своему.

Ее брат резко вздохнул. Нет. Нет, он еще не готов отпустить Анну. Невыносимо осознавать и представлять, как этот противный старый Виктор касается ее. Целует.

Интересно они уже спят вместе?

– Ей больше идет темненькой, – Куроки вспомнил одну из последних фотографий княжны. Длинные волосы, ставшие чуть ли не золотистыми, снова появилась челка.

– Просто выгорели. Она слишком много проводит времени в поездках. Открытая местность. Даже Виктор, – Сакура резко захлопнула рот, ругая себя за оброненные слова. – Давай не будем говорить о ней. Давай поговорим о…

– О мятеже в родной стране? – резко оборвал ее брат. Он все же рассердился и не смог сдержать этот гнев. Не на себя или сестру, а на Анну, что решила бросить свою жизнь к ногам другого мужчины. Любит ли она его? Сумеет ли этот взрослый коварный Руже удержать ее нрав?

14.05.2004

НЕ СМЕЙ! Не смей! Ты просто не имеешь права быть настолько резким и жестоким по отношению к Виктору. Иногда он намного лучше тебя. Во всяком случае, Виктор заставляет меня чувствовать нужной и счастливой. Он любит меня (я так думаю) и главное! Уважает, а последнее поверь, очень важно для брака.

У меня все будет хорошо, потому что у Виктора лишь единственный минус. Он не ты. Но это просто глупость, мой друг. Давай не будем из – за этого разрушать мосты.

Мой поклон Соре.

A.P.

Новомодный телефон тихо начал исполнять мелодию имперского марша из американского фильма, что обожал Альберт и терпеть не могла Мария.

– У тебя была возможность сохранить свободу, но ты выбрала брак и собственноручно одела на себя оковы, – глухой голос нетерпеливо тараторил из трубки, словно боясь позабыть текст или вовсе, что его отключат.

– Или глупец или пьян, – такой же глухой голос в ответ, но уже с различимой усмешкой, – Должно быть, долго сочинял эту тираду.

– Нет, – он чуть промедлил. – Я скучаю по тебе

– Я тоже.

– Знаешь, сегодня я чуть не кинула папкой в Патрика, – голова Анны покоилась на плече Виктора, что почти незаметно разглядывал ее, стараясь не тревожить. – Не знаю, что на меня нашло.

– Это просто стресс, – мужчина поцеловал кончики пальцев ее правой руки. – Не каждая девушка в свои двадцать четыре является главой княжества.

– Не каждая тщетно пытается завести ребенка, – хмуро передразнила его княжна. Она до сих пор не могла понять, как ей так легко и беззаботно, удалось затянуть его в сети под названием «даже если у нас ничего не получится, давай попробуем завести общего ребенка». Это было не по – католически, ужасно самонадеянно и не логично. Так нормальные люди не делают, но так как они оба в душе понимали, что навряд ли уже избавятся друг от друга, стоило попробовать соорудить добрачного ребенка, раз об этом так мечтала Анна.

– Тссс, – Виктор повернул голову и поцеловал ее в губы, одновременно еще сильнее прижимая ее к себе. – Мы только начали пытаться…

– У нас отличные врачи, ты молода, – чуть ли не истеричным голосом продолжила девушка, но затем, резко вздохнув, успокоилась. – Я просто боюсь. Прости.

– Ничего, –