Беатрис-Роуз несколько раз за долгие годы сближалась со мной, чтобы проводить время вместе, и почти всегда я на это соглашался, если не встречался с кем-то еще. Но несколько лет назад мы так делать перестали, потому я не хотел портить дружбу. И, конечно, такого не случится ни сегодня, ни завтра, никогда, потому что…

– У меня появилась девушка.

Ее ладонь соскользнула с моей руки.

– Так, Калеб. Говоришь, с кем-то сейчас встречаешься? Ничего. На следующей неделе ее ведь уже не будет, да?

Я покачал головой.

– Нет. С этой все серьезно.

Она приподняла бровь, на лице появилось удивление. Если девушка вскидывает бровь и при этом не улыбается, жди беды.

– Правда, Калеб? – Я кивнул.

– Надо же. Дай отдышаться. – Она театрально приложила руку к груди и затем широко мне улыбнулась. – Калеб, я так за тебя рада! Серьезная, однако, новость.

Я кивнул, довольный тем, что она ее хорошо приняла. Как человек, Беатрис-Роуз мне нравилась. Она всегда была элегантной, уравновешенной, доброй ко всем. Потому-то мы с ней и сошлись. В ней не было заносчивости, как в других девушках из богатых семей.

– Наконец-то нашел избранницу, да? Надеюсь, она тебе дает жару. – Она захихикала.

– Еще как, ты уж поверь. Она не похожа на остальных, понимаешь?

Какое-то время Беатрис-Роуз молчала, изучая мое лицо. Я поежился.

– Да, теперь вижу. Ну, наконец-то! Познакомь меня с ней.

– Как-нибудь познакомлю, – согласился я.

Наши семьи хорошо дружили. Когда мы были маленькими, Беатрис-Роуз, мой брат и я часто проводили время вместе на семейных поездках или сборищах.

– Надо поскорее встретиться и попить кофе вместе. Мы ведь по-прежнему с тобой друзья, правда?

Я ей улыбнулся и кивнул, потому что, несмотря на то, что между нами произошло, она была права. Мы по-прежнему друзья.

– Конечно.

Она мне улыбнулась и помахала на прощанье.

– Тогда до скорого.

Я посмотрел на часы. До конца экзаменов Алой оставалось еще двадцать минут, и я решил пойти в столовую. Мне не хотелось сидеть одному, так что я собирался купить ей что-нибудь поесть. Я взял все, что она так любит: зеленый чай и булочку с корицей, и уже искал, куда бы присесть, когда заметил ее – она уже сидела в дальнем углу.

– Привет, Алая. Прости, я пришел всего… – я проверил часы, – …за десять минут до конца экзамена. Давно ждешь?

Она покачала головой.

– Сама только что пришла.

– Как экзамен?

Ее лицо расцвело прекрасной улыбкой, которая потрясла меня до глубины души. Какая она красивая…

Черт, я – подкаблучник.

Так вот отчего ей радостно, понял я. От хороших отметок на экзамене. Буду знать.

Я сел напротив и вытянул ноги под столом, поставив их по краям от нее. Я заметил, как она свела свои колени, очень осторожно, чтобы не коснуться меня. Она боролась с собой. Я улыбнулся.

– Я принес тебе поесть, – сказал я, пододвигая поднос.

Она опять внимательно на меня поглядела, темные глаза казались такими беззащитными. Эта девочка так боялась любви, что у меня щемило сердце.

– Не надо на меня бросаться. Простого «спасибо» будет достаточно, – пошутил я.

– Зачем ты это делаешь? Почему так обо мне заботишься?

Моя Алая. Совсем одна. Такая одинокая. Теперь у нее есть я.

– Вряд ли ты мне поверишь, даже если я скажу.

Алая со вздохом приподняла плечи. Она опустила голову, уставившись на чай. Она явно избегала зрительного контакта, и это было прекрасно. Это значило, что я могу сидеть и восхищаться ей всей душой.

– Надо что-то делать с Карой и Кэмероном, – сказала она через мгновенье.

Я улыбнулся.

– Согласен. Как насчет лета? Семестр почти закончился. После него можно поехать в мамин домик на пляже и взять их с собой.

– Не знаю. Тебе не кажется, что это чересчур? – Она подняла глаза, некоторое время изучая мое лицо. – У тебя волосы отросли.

Ладно, сменим тему. Рука машинально пробежала по голове.

– Но я по-прежнему шикарен. Что, хочешь, чтобы я постригся?

– Нет, – сказала она поспешно. – То есть поступай как знаешь. Меня-то зачем спрашивать?

Я нахмурился и наклонился вперед.

– Почему ты постоянно с собой борешься? – Я подождал ответа, но он не последовал.

– Ты подавляешь чувства ко мне. Я это вижу. Почему? – настаивал я. Она отдернула руки и сложила их на коленях, пряча от меня. Я тяжело вздохнул.

– Давай сыграем в игру, – предложил я. – Я тебе расскажу, что знаю о тебе, а ты мне расскажешь что-нибудь такое, что знаешь обо мне.

Это сработало. Она едва заметно улыбнулась.

– А разве не должно быть наоборот?

Я покачал головой.

– Не-а. Видишь ли, мне нравится догадываться. Не люблю, когда мне все подают на блюдечке с голубой каемочкой. Мне нравится добиваться победы самому.

Она склонила голову набок, как будто пытаясь расшифровать смысл моих слов.

«Да, – подумал я, – это я говорю о тебе».

– Я тогда начну, раз ты не особо рвешься. – Она разволновалась, но ей было любопытно. Я завладел ее вниманием.

– Тебе не нравятся маслины, – сказал я.

Она прищурилась. Подозрительность была второй ее натурой. Я засмеялся.

– Откуда ты это знаешь? – строго спросила она.

Я лукаво ответил:

– Ну… я провел расследование.

– Какое еще… – Она запнулась.

Я рассмеялся.

– Шучу. Когда мы заказывали пиццу, ты их убирала. Твоя очередь.

Она прикусила губу.

– Ты терпеть не можешь, когда в раковине остается посуда, но один пустой стакан не считается. Ты вечно его оставляешь.

Моя улыбка расплылась до ушей. Я был ей небезразличен! К чаю Алая так и не притронулась, так что я взял ее кружку и сделал глоток.

– Ты боишься темноты, – продолжил я. – Спишь со включенным светом.

Я хотел ее подразнить, но в ее взгляде проскользнул страх. Она помолчала, и мне стало интересно, о чем же она думает. Но вдруг туман в ее глазах рассеялся, и она ухмыльнулась.

– Иногда я его выключаю. – Она притихла, затем втянула воздух носом. – У тебя ноги воняют.

Я подавился чаем.

– Эй, я ведь только с тренировок вернулся. – Я закашлялся. – У меня сексуальные ноги.