* В японской архитектуре весьма важную роль играет ниша-токонома. Это углубление в стене главной комнаты жилища восходит к традициям дзэнской архитектуры и было изначально предназначено для картины или статуи иконографического типа. Сегодня в нише может висеть какэмоно любого содержания, но присутствие вазы с цветами и курильницы с благовониями все еще обнаруживает исторические связи.

Во время одной из кампаний Тоётоми Хидэёси осадил замок Одавара. Защитники крепости во главе с военачальником Ходзё оказывали упорное сопротивление, и осада затянулась на долгие месяцы. Хидэёси, чтобы развлечь своих приближенных, пожелал регулярно устраивать ритуальные чаепития, но, увы, не нашлось подходящей цветочной вазы для чайного домика. Рикю было велено немедленно найти и доставить вазу. Мастеру пришла в голову оригинальная мысль сделать вазу из бамбука. До него никто не пробовал использовать бамбук в качестве сосуда для икэбаны. И вот Рикю отправился в бамбуковую рощу, отыскал подходящий ствол, велел его срубить и сам вырезал незатейливую вазу. Позже, когда бамбуковое коленце высохло, в нем появилась трещина, которая и стала характерной отметкой знаменитой вазы. Назвали вазу «Ондзё-дзи» в честь одноименного буддийского храма на озере Бива, славящегося огромным надтреснутым колоколом.

По-домашнему скромная бамбуковая ваза с тех пор превратилась для мастеров чайной церемонии в бесценное сокровище не столько в силу своих художественных достоинств, сколько благодаря связанным с ней историческим ассоциациям.

Когда очередным владельцем вазы «Ондзё-дзи» стал некий Иэхара Дзисэн, к нему в Киото приехал из Нагои старый друг Номура Содзи с единственным намерением полюбоваться вазой. Однако Дзисэн ответил на просьбу друга отказом и предложил подождать год. За этот срок он соорудил у себя в усадьбе новый чайный павильон, в котором не было ни одной детали, ни одного предмета из бамбука. Только в токонома стояла бамбуковая ваза. Когда все было готово, Содзи наконец получил долгожданное приглашение и мог насладиться созерцанием вазы в подобающем интерьере. Содзи, год назад получивший отказ, конечно, затаил обиду, но, поняв, какими возвышенными помыслами руководствовался Дзисэн, все простил и по достоинству оценил бережное отношение хозяина к шедевру Рикю.

Богатый эдоский купец Фуюки из квартала Фукагава хотел приобрести вазу «Ондзё-дзи» для своего чайного домика, но Дзисэн ни за что не соглашался ее продать. Позже, когда Дзисэн оказался в стесненных обстоятельствах, он вспомнил, что Фуюки не так давно предлагал за бамбуковую вазу 500 рё, и послал в Эдо слугу с письмом, соглашаясь уступить «Ондзё-дзи» всего за 450 рё, то есть на 50 рё дешевле. Фугоки не дал никакого ответа, но отправил в Киото вслед за слугой Дзисэна своего посланца, который и вручил хозяину вазы сумму в 500 рё. Ваза с почетом была доставлена в Эдо. Отказавшись принять скидку, Фуюки тем самым хотел продемонстрировать величайшее уважение к бесценному произведению искусства, неподвластному низменным меркантильным интересам.

Спустя некоторое время бамбуковая ваза перешла в руки токугавского вельможи даймё Фумаи, большого любителя чайной церемонии, обладавшего тонким вкусом и глубоким пониманием саби. Однажды, когда ваза была выставлена в чайном павильоне на тяною, кто-то из свиты даймё заметил, что из трещины в бамбуке сочится вода, и предложил сделать цилиндрическую подставку. Но даймё не согласился, возразив: «Ведь фурю этой бамбуковой вазы как раз и заключается в трещине, в том, что она протекает…»

* Имя художника Кано Танъю (1602–1674), я полагаю, хорошо известно любителям японского искусства. О нем стоит упомянуть и в связи с чайной церемонией, к которой Танъю был весьма неравнодушен. Он изучал тяною под руководством Сотана, внука Рикю, выдающегося мастера и ценителя ваби, возможно, даже сумевшего кое в чем превзойти деда. Танъю начал посещать занятия у Сотана с ранних лет – ему было чуть более двадцати. Увидев белую ширму в новом чайном павильоне Сотана, он предложил украсить ее росписью, но мастер и слышать ничего не хотел, полагая, что у его юного ученика недостаточно опыта для такой работы. Танъю не настаивал.

Некоторое время спустя Танъю явился к наставнику в неурочное время и не застал Сотана дома. Ширма в павильоне по-прежнему сияла девственной белизной. Художник решил, что сама судьба предоставляет ему возможность осуществить давний замысел, и принялся за работу. Поначалу он внимательно оглядел ширму, прикидывая, какой сюжет будет здесь наиболее уместен, и остановился на «Восьми мудрецах в бамбуковой роще». Наконец кисть коснулась бумаги, и дело пошло. Вот уж на фоне деревьев в горах проступили фигуры всех восьми мудрецов – картина близилась к завершению, но тут с веранды донеслись шаги. Танъю понял, что вернулся хозяин, и заторопился – он не хотел, чтобы его застали «на месте преступления». Между тем шаги звучали все ближе, а один из мудрецов на картине все еще оставался без рук. Танъю впопыхах кое-как пририсовал бедняге руки и поспешил удалиться. Когда Сотан вошел в комнату, он был поражен, увидев столь совершенное творение искусства, вышедшее из-под кисти молодого живописца. Мастер и не предполагал в скромном ученике таких талантов. Однако, изучив картину повнимательнее, он заметил, что у одного из персонажей почему-то перепутаны руки – левая с правой стороны, а правая с левой. Сотан ничего не сказал о своем открытии, и картина осталась в том виде, в каком была первоначально исполнена.

Впоследствии, когда слава Танъю, великого художника и любимца сёгуна Токугава Иэясу, распространилась по всей стране, та старая ширма с картиной, где были перепутаны руки, привлекла особое внимание любителей живописи.

Танъю принадлежала чайница-катацуки, прозванная «Танэмура», – предмет восхищения и зависти всех поклонников чайного ритуала. Художник необычайно дорожил своей катацуки и берег ее как зеницу ока. Большой пожар 1657 г. уничтожил дом Танъю вместе со всем его содержимым. Одному из слуг было приказано любой ценой спасти чайницу, но, когда огонь заполыхал в полную мощь и крыша грозила вот-вот рухнуть, малый швырнул драгоценный сосуд подальше и бросился наутек. Чудом чайница уцелела, и случайный посыльный из Киото подобрал ее на обочине дороги после пожара. По возвращении в Киото посыльный продал находку купцу, торговавшему произведениями искусства. Градоначальник Макино Тикасигэ, узнав знаменитую чайницу «Танэмура», выкупил ее и оставил у себя.

Через некоторое время Тикасигэ пригласил Танъю в гости на чашку чая. В разговоре он как бы невзначай обмолвился о пропавшей чайнице. Танъю попросил даже не упоминать больше о погибшем сокровище – так больно ему слышать само название «Танэмура». Тогда хозяин велел принести злополучную чайницу и невинно сказал: «Вот дубликат вашей “Танэмуры”». В приливе радости