Старейшина улыбнулся и похлопал его по плечу:

— Охта, за хноя! — крикнул старейшина, вызвав довольный гул Кнаийцев, очевидно, с большой радостью принявших новость. Словно само Буйное море, обстановка вновь сменилась благоприятной, избежав кровавых событий. — Что ж, тебе можно верить Инкритий Огедай, ученый с материка, твои помыслы чисты, теперь я это знаю. Я разрешу тебе отправиться на главный остров для разговора с нашим вожаком, но только тебе. Никто с вашего корабля никогда не ступит на остров, таковы условия.

— Инкритий, — Рамос подошел незаметно, слегка напугав ученого, — у тебя три часа. Моя задача, чтобы ты не сбежал и не сдох. Пробудешь там больше, я посчитаю, что ты либо сбежал, либо в опасности. В любом случае я прорвусь на тот остров и, поверь, уничтожу любого, кто встанет на моем пути, ну, а если ты убежишь… — Рамос улыбнулся и взглянул на команду учёного: — Головы твоих ребят сбегут от их тела. Топор будет тупой, так что,

скорее всего, они отлетят не с первого раза. — Капитан корабля рассмеялся: — Не совершай глупых поступков, о которых бы пожалел.

Инкритий принял предложение, кивнув головой. Оглянувшись назад и увидев настороженность своей команды, он сказал:

— Не бойтесь, это не займет много времени, но подарит колоссальный опыт.

Команда Инкрития была уверена в своем капитане: не один раз он бросался на помощь, защищая своих друзей. Сейчас же далеко от родного дома и в плену глаза его коллег и друзей будто впервые выражали сомнение в действиях капитана. Люпус подошел ближе и, оглядываясь на остальных, сказал:

— Капитан, вы уверены? Если что-то случится, нам несдобровать.

— Мой друг, обещаю, я вернусь в заявленный час, а после мы отправимся дальше и закончим это путешествие. Больше никто не умрет, — Инкритий приобнял своего товарища и последовал за старейшиной.

Деревянная лодка доставила ученого на главный остров. Берег столицы Вииту ничем не отличался от остальных: так же заставленный рядом тотемов с соединяющими их веревками. Но остров казался пустым и безжизненным, в отличие от его соседей.

— Здесь совсем нет людей? — Инкритий шагнул на песок и последовал в глубь джунглей за спешно идущим старейшиной.

— Здесь живут гарды или те, кто от них остался. Несколько лет назад пираты Мелеха выкосили большое количество народа Кна. Безжалостно убивали всех, кто шел против их воли. Осквернили наши святыни, после чего на этом острове остались лишь гарды, так мы называем тех, кто говорит с первыми.

— Первыми?

— Да, существа, создавшие наш мир. Много веков назад они создали здесь все. Ваш мир и наш создан благодаря их усилиям.

Ученый и его проводник быстро двигались по круто поднимающемуся склону внутрь острова. Джунгли, плотно разросшиеся здесь, постепенно становились все гуще и гуще, полностью перекрывая дорогу. Внимательно рассматривая местность, картограф стал замечать на некоторых деревьях следы запекшейся крови. Вскоре деревья,

кусты и трава, словно отметины, напоминающие прошлое, стали носителями крови кнаийцев.

— Я вижу, ты заметил следы бойни. Сотни людей полегли здесь, защищая святыню, и их кровь останется как память о героизме.

— Если эти люди причинили вам столько боли и страданий, почему вы пустили меня сюда, учитывая, что я чужеземец?

— Я обладаю лишь крупицей силы гардов: вижу ауру человека, но не вижу его суть. Твоя аура светла, в отличие от их. Ты светлый человек с материка, и, если большинство из вас такие, я надеюсь, ты сможешь передать остальным вести о нас, освободив от тирании Мелеха.

Прорываясь сквозь гущи джунглей, старейшина и ученый, наконец вышли к огромной скале, находящейся у края вулкана. Огромный разъем в скале, уходящий во тьму, вновь напомнил Инкритию первый день на корабле Рамоса. Неизвестная, глубокая тьма в очередной раз смотрела на него, как трюм после смерти товарищей. «Черт, выглядит небезопасно», — думал ученый.

— Не бойся, я ощущаю твой страх. Но угрозы нет.

— Я боюсь не за себя, а за команду. Я оставил их на острове, — оглядываясь назад, сказал Инкритий. — Знаете, часть моей команды погибла по моей вине, — сказал Инкритий, остановившись перед входом. — Я привел их в Буйное море, моя страсть привела их сюда, а теперь их нет. Я поклялся себе, что больше такого не допущу, но что же я делаю — вновь подвергаю их риску и снова ухожу во тьму.

— Остановишься?

Инкритий смотрел в недра скалы. Манящие тайны его истории, словно магнит, притягивали его разум.

— Я доверяю вам старейшина и уверен, что вы меня не обманываете.

— Тогда пошли, не будем тратить время напрасно.

Разлом, казавшийся гигантским, оказался еще больше, после того как двое вошли внутрь. Вода, капающая с камней, отдавалась эхом, пугая стаи летучих мышей. Запах влаги и сырости царил в этом месте, а неприятная прохлада, вызывая озноб, заставляла дрожать. Старейшина взял лежавший на земле факел и разжег его с помощью огнива, освещая зловещую тьму. Пройдя пару сотен метров, они увидели, что тоннель закончился огромной

пещерой, в которой, как заметил ученый, спокойно бы поместился «Колосс». Свет, распространяющийся от расставленных по кругу ритуальных костров, озарял пещеру, давая возможность рассмотреть ее подробнее. Цветы, разложенные по периметру, одарили местность приятным запахом лаванды, а зажжённые на стенах десятки благовоний добавляли к нему запах корицы и меда.

— Это место называется Хонас, что на нашем языке означает «рождение», — говорил старейшина шепотом, будто боясь побеспокоить кого-то, кого тревожить нельзя. — Мы верим, что, когда создавалась земля, первым было создано именно это место, потому оно обладает особой силой. На камнях, расположенных здесь, в различные века наши предки, как и мы, отражали самые яркие моменты нашей истории, — сказал он, показав пальцем на одну из стен и открыв взору Инкрития картину, на которой пираты убивают кнаийцев. — Эта написана кровью наших друзей, что пали в тот день.

— А кто эти люди? — Инкритий сделал пару шагов вперед и указал рукой на широкую каменную плиту, стоявшую прямо по центру алтаря, заваленного цветами.

— Первые, создающие мир, на вашем языке, — внезапно раздалось из тьмы огромной пещеры. — Праймы, на нашем языке.

Медленные, шаркающие шаги, приближались к ученому. Постепенно из темноты стала появляться фигура старого и сгорбленного мужчины, одетого в тогу. Опираясь на трость, он медленно приближался к центру алтаря, изредка бросая взгляд на Инкрития.

— Подойти ближе, ученый. Извини, в мои годы уже тяжело ходить самому. — Голос старика был очень сухим, соответствующим возрасту, тем не менее и его хватало для звонкого эха, звучавшего здесь. — Меня зовут Ретина хока Хонас пер