- Он начал заниматься бесплатным лечением больных Преображенской богадельни, - продолжила Полина.

- Богадельня, - это приют для бомжей, - пояснил Инге Сергей. – Кардинально сменил контингент пациентов.

- Через год, в 1807 году Гааза назначили главным врачом Павловской больницы в Москве.

- Быстро! - фыркнул Сергей. - Русских врачей не нашлось на руководящую должность. Как обычно.

- Почему «как обычно»? – не поняла Поля.

- Для тех времен обычно. Например, Денис Давыдов возмущался в 1812-м, что в штабе сложно русского встретить, одни немцы.

- Значит, не доверяли. Может, не без причин. Больницу, между прочим, опекала сама императрица.

- Разумеется, - кивнул Сергей, – Жена Александра Первого императрица Елизавета - она ведь немка, Луиза Баденская. А ну-ка посмотрим. – Сергей открыл в смартфоне Google Maps. – Ага. Баден-Вюртенберг. Так он как раз рядом! Чуть- чуть южнее Мюнстерайфеля! Доктор – ее земляк.

- У вас все студенты истфака такие зануды? – спросила Поля и продолжила читать: – В 1809 ездил на Кавказ. Через год снова отправился в путешествие. С семьей барона Витинхофа. Исследовал минеральную воду в Пятигорске, Кисловодске, открыл источники Железноводска и Ессентуков.

- Не было еще этих городов, - заметил Сергей.

– Источники в тех местах, где сейчас эти города. Провел химический анализ воды из разных источников. Исследовал гору Бештау вместе с бароном Витинхофом. Вел метеонаблюдения, изучал влияние климата на организм, особенно атмосферного давления. Продумал проект будущего курорта.

- А потом?

- Потом вернулся в Москву. Продолжал работать в больнице. В 1811 году написал книгу "Мое посещение Александровских вод". Император Александр Первый за это одарил его бриллиантовым перстнем.

- Ух ты!

- Еще орденом Св. Владимира и чином надворного советника.

- Удачно съездил!

- А в июне 1812 года Наполеон напал на Россию. Гааз пошел служить в русскую армию. Оперировал раненых солдат. Вместе с нашим войском дошел до Парижа.

После войны вышел в отставку, возвратился в Германию. После смерти отца вернулся в Россию. Снова в Москву.

- Женился на русской, - подхватил Сергей.

- Не угадал. Остался холостяком. Купил большой дом в Москве. А еще подмосковное имение с крепостными и суконной фабрикой.

- Не хило!

- Да, - кивнула Поля. – Накопил. А что? Бережливый немец без вредных привычек.

- Откуда ты знаешь, что без вредных привычек?

- Он был очень верующий. Такой правильный католик.

- Чего же он не женился? – не унимался Сергей. – Сколько лет ему было?

- Так. В 1825 году, - посчитала Поля, – ему было уже 45 лет! Ого! Поздно было жениться.

- Многие военные в те времена в таком возрасте и женились.

- Почему? – удивилась Полина.

- В отставку со службы уходили и женились. Бенкендорф, будущий шеф жандармов, писал, что полезно разрешать офицеру брак только по достижении подполковничьего чина. Или, если невеста имеет доход в тысячу рублей.

- «Разрешать вступать в брак». Как мило! А Гааз жениться не стал, - сказала Поля.

- Может, просто – мизантроп? – стал размышлять Сергей. - Хотя, нет. Мы ведь читали его дневник. Человек добрый, доверчивый.

- Может, у него была несчастная любовь, - глаза Полины загорелись азартом. - Влюбился в дочь барона Витинхофа, к примеру. Представьте: лечил ее, влюбился, а жениться не мог. Она – баронесса, он – простой врач.

–Любишь ты романтику. Уже историю сочинила.

- Ладно. Просто не женился, - пожала печами сестра. – Мало разве холостяков было в то время?

- В наше время это вызывает подозрение насчет ориентации. Не понимаю таких людей. Неужели не хотелось, чтобы рядом был близкий человек?

- Он с философом Шеллингом переписывался, с митрополитом Филаретом Дроздовым дружил, - сказала Полина. – Где ему родственную душу искать для женитьбы? Фрау Марту сватать из бакалейной лавки?

- Все равно, друзья не заменят семью. Неужели не хотелось растить детей?

- А Гааз взял на воспитание сироту. Беспризорника – Лейбу Норшина.

- Ну и как? Воспитал?

- Да. Норшин потом закончил университет. Работал врачом.

- А с Гаазом что дальше было?

- В 1825 году его назначили главным врачом Москвы. Чтобы заведовал городским здравоохранением.

- Неплохо.

- Только руководил всего один год. Начал переустройства в больницах. Стал требовать у городского начальства улучшить содержание душевнобольных, выделить деньги на создание больницы скорой помощи.

- Понятно. Уволили?

- Сам ушел в отставку.

- В имение с крепостными?

- Нет, работал обычным врачом. Убеждал в необходимости вакцинации от оспы. В 1929-м году стал главным врачом московских тюрем.

- Фу, тюрем! – сказал Сергей.

- Вот-вот. Гааза ужаснуло, что там творилось. Голод и отсутствие гигиены. Он стал бороться за облегчение участи заключенных.

На благотворительность доктор истратил все деньги. В день его шестидесятилетия было продано за долги имение. Продали и особняк в Москве.

- А где он жил?

- На Воробьевых горах при тюрьме.

- Невесело на старости лет.

- Он с возрастом стал аскетом. Молился и работал. Вел прием до позднего вечера. А ночью любил наблюдать за звездами. У него была целая коллекция телескопов.

- Как интересно, - оживилась Инга. – Любил смотреть на звезды!

- А лошадей для своей брички покупал только старых. Выкупал приговоренных на бойню.

Когда доктор Гааз умер в 1853 году, митрополит Московский Филарет распорядился в церквях служить о нем заупокойные службы, хотя Гааз был католиком.

Москвичи собрали деньги на памятник, но скульптор сделал бесплатно. На памятнике написан девиз Газа: "Спешите делать добро!"

Вот такой был человек!

- Почему же его дневник хотят получить Антоновы клиенты? – спросил Сергей.

- Потому, - Полина достала книжку в бархатном переплете, - что там записан секрет древнего артефакта. Мы с бабушкой нашли эту запись.

- Покажи!

- Вот здесь он пишет о посещении князя Измаил-Бея. Доктор интересовался минералогией, и ему показали семейную реликвию – древний кулон из аметиста. И рассказали, что камень, открывает «врата нартов». Похоже, это тот самый артефакт из донесения Инженера - «камень нартов»!

Давайте прочитаю: