Глава 6

Новые миры

22 июля 1502 года итальянский управляющий испанским отделением флорентийской судовой компании вернулся в Лиссабон после путешествия в Бразилию. То было его третье трансатлантическое плавание, и именно оно принесло ему славу, потому что в 1507 году его имя оказалось напечатанным на маленькой карте-вкладыше, нарисованной французским картографом Мартином Вальдземюллером и показывавшей землю, в которой побывал моряк Америго Веспуччи.

Карта Вальдземюллера всколыхнула Европу, потому что на ней мир был изображен таким, каким его видел Веспуччи – с лишним континентом и еще одним океаном, отделявшим этот континент от Азии. Колумб ни о чем подобном никогда не говорил, да и в любом случае после 1497 года о нем почти ничего не слышали.

В 1505 году Веспуччи описал свои путешествия в письме, названном «Новый Свет», которое к 1527 году было напечатано в двадцати трех изданиях на латыни и тридцати семи основных европейских языках. К тому времени континент уже называли по имени, присвоенному ему Вальдземюллером и представлявшим вариант имени самого Веспуччи – Америка. Открытие Америки произвело сенсацию.

Со времен первого каменного орудия дары Создателей топора открывали институтам власти возможности и средства для переустройства мира. Каждый раз, когда это случалось, возникали совершенно новые структуры и системы в форме жилищ собирателей и охотников; законов, по которым управлялись города Месопотамии; греческой логики, утвердившей единый подход к изучению естественных процессов; средневекового приема «воспроизводства явления» и новых, регулируемых печатно профессий. Но теперь, вслед за открытием, что мир не совсем такой, каким представлялся, появлялось совершенно новое знание.

Событие это стало сюрпризом для самих Создателей топора, поскольку поток новых знаний не имел к ним никакого отношения и хлынул из не созданного ими источника. Их реакция на возникшую таким образом проблему приняла форму дара, который со временем принесет людям материальные блага, намного превосходящие все предлагавшееся ранее, и одновременно полностью удалит специальные знания от взора широкой публики и поместит их в новый, искусственный мир. Мы называем его «наукой».

Сообщения Веспуччи о Новом Свете дестабилизировали европейское общество, потому что положили начало процессу, который, в конце концов, подвергнет сомнению обоснованность посылок, лежащих в основе всей дотоле существовавшей общественной власти. Ядром европейской идеологической веры было положение о том, что Земля есть центр вселенной; что все, на небесах и на земле, занимает соответствующее, Богом определенное место; что есть только три континента; а главное, что все это, в соответствии с Библией, было установлено Богом через акт Творения и, следовательно, не подлежит изменению.

Открытие Америки, которое не было предсказано Библией, могло разрушить эти положения, а вместе с ними и всю социальную структуру, построенную на двух тысячах лет теологического и философского авторитета. Средневековая система поиска истины в спорах потерпела крах, потому что не подготовила людей к возможности существования еще одного континента.

Еще большей проблемой обернулся тот неудобный факт, что Америку населяли примитивные люди, находившиеся на стадии естественного существования, не знающие ничего ни о политике, ни об истории, ни о христианстве и, однако же, прекрасно, похоже, обходившиеся без всего этого в рамках добровольных, организованных и функционирующих сообществ. Открытие это вызвало к жизни быстро распространившуюся по Европе радикальную концепцию «свободных ассоциаций», социального принципа, который (как говорили) мог оказаться лучше старых европейских общественных форм, основывавшихся на подчинении власти. Свободная ассоциация предполагает, что люди объединяются по своему желанию и добровольно согласуют свои законы, как то делали, по крайней мере, так представлялось, американские племена. Довольно шокирующая концепция для XVI века, но сотню лет спустя она окажет влияние на размышления Джона Локка и через него на основателей французской и американской республик.

Незатронутая европейским или каким-либо еще влиянием, Америка предлагала уникальную возможность для изучения Божьего творчества, не скованного тисками классического мышления. Но каждый, кто попытался бы заняться таким изучением, мог оказаться на территории опасной философии, поскольку не существовало официального критерия рассмотрения и контроля поступления этой новой информации в общество. Поэтому от институтов Церкви и государства требовалось срочно дать новое определение «факта», определение достаточно надежное и убедительное, чтобы сделать новую информацию социально приемлемой.

Поиски такого определения привели к коренному изменению концепции самого знания и дали новые инструменты, пользуясь которыми Создатели топора могли создавать совершенно новые миры. Для властей же самым главным и первостепенным было выработать способ контроля над сбором новой информации и решить, кого к ней можно допустить. Чудеса Нового Света, такие как ананас, картофель, индейки и кактус, ошеломили и потребовали спешного пересмотра методов, применявшихся в изучении естественной истории. Обнаружение неизвестных видов доказывало превосходство непосредственного наблюдения природы и подрывало доверие к прежнему, некритическому использованию классических определений. Поначалу делались попытки удержаться в границах привычных категорий, но их несостоятельность в скором времени выявилась в неадекватно применявшейся технологии, например, при описании недавно открытого тапира: «частично бык, частично слон, частично лошадь». Английский термин «pineapple» (ананас, букв. «сосновое яблоко»), как и французский «pommr de terre» (картофель, букв. «земляное яблоко») отражают это первоначальное стремление приложить старые определения к новым предметам.

В первую очередь срочно требовалось все категоризировать и дать всему названия. Считалось, что если у вещей есть названия, то их можно контролировать. В 1545 году в Падуе, Италия, был основан первый в Европе ботанический сад для приема и классификации новых видов. Образцом для него послужили огромные сады Монтесумы, описанные Кортесом. К 1577 году Хуан де Овандо, вице-король Испанских Индий, создал бюрократический орган для сбора информации, чиновники которого раздавали отпечатанные опросники всем, кто вернулся из путешествия через Атлантику. Когда несколько лет спустя в Севилье учредили специальный архив, административная структура для приема и распределения американской информации была уже готова.

Но путешественников на новый континент становилось все больше и больше, и возвращались они с вопросами, подрывавшими все авторитеты. Возможно ли, чтобы эти дикие, голые америнды были потомками Адама и Евы? Если Птолемей, неоспоримый классический авторитет в вопросах географии, на картах которого основывалась вся современная география, не знал об Америке, насколько точны остальные его сведения? Если сам Аристотель ошибался относительно числа континентов (он говорил, что их три), то можно ли доверять всему его методу классификации природы, на котором основывалась вся интеллектуальная жизнь Запада?

Но худшее было впереди. Одновременно с сомнениями в отношении природы мира возникали такие же сомнения и относительно природы космоса. Господствовавшая в то время официальная космология следовала за аристотелевским и церковным представлением о том, что вселенная состоит из невидимых вращающихся сфер, созданных из