Бэкон также полагал, что интеллектуальное познание не является привилегией лишь немногочисленного элитного слоя ученых, поскольку, в конце концов, именно эмпирические знания простых ремесленников привели к таким великим открытиям, как изобретение часов и пороха. Следовательно, самые лучшие результаты получаются, когда проблема открыта широкому исследованию с полным использованием всестороннего опыта. При этом, однако, Бэкон вовсе не одобрял безграничный допуск к знаниям, предпочитая передавать их лишь тем, кто имеет соответствующий социальный статус.

Бэкон считал, что «открытие мира мореходами и торговцами и дальнейшие поиски знаний» и их соединение являются частью божественного плана. Необходимость социальной стабильности в период интеллектуальной растерянности и теологической смуты, когда Церковь, ее служители и светские власти подвергаются нападкам и не чувствуют под собой прочной опоры, требует в первую очередь овладения утилитарной, способствующей улучшению жизни и, прежде всего, надежной информацией. Поэтому новая система Бэкона предлагала новые сведения всем потенциальным пользователям посредством передачи их по возможности наиболее ясным языком как можно большему числу «законно квалифицированных» людей.

Бэкон также установил параметры возрастающих контактов между Европой и недавно открытыми землями и подготовил почву для их эксплуатации: «Нужно лишь задуматься над тем, как отличается жизнь человека в большинстве цивилизованных провинций Европы и в самых диких и варварских районах Новой Индии.

Различие это происходит не от земли, не от климата, не от расы, но от искусств» (под «искусствами» Бэкон понимал новое, им самим определенное знание).

Новый процесс управления информацией имел четыре основных компонента, которые впоследствии сформируют наш современный взгляд на знание: поиск, оценка, запись и сообщение – с целью «обнаружить и явить на свет то, чего не было раньше». Если обнаруженное действительно ново, то, по мнению Бэкона, его тем более важно рассмотреть в холодном свете «объективности» (новый термин, который станет паролем для новых Создателей топора). В мире, еще не пришедшем в себя от нового и невиданного, личное мнение, личные склонности и свидетельства чувств были слишком субъективны, чтобы на них полагаться. Исследователи должны по мере возможности обезопасить себя от потенциальной ошибки через использование «объективных» инструментов, которые исправят любые дефекты человеческого восприятия.

Регулирование мышления подобного рода методами облегчит контроль и распоряжение природой и, что еще важнее, облегчит укрепление единства. С опытами Галилея и системой управления информацией Бэкона появляется новое определение знания, понимание той роли, которую должна играть теория, и «объективация» способностей математики по измерению явления. Оставался лишь вопрос методики безошибочной оценки необработанной информации.

В то время как Бэкон формулировал свою систему, в маленьком баварском городке один французский военный инженер, засидевшийся из-за метели дома, сформулировал концепцию, которой предстояло решить проблему оценки. Его метод станет для специалистов могущественным помощником в производстве знаний. В 1637 году, после долгих размышлений инженер Рене Декарт обнародовал эту концепцию в книге «Рассуждения о методе», в которой установил правила определения достоверности в мире неопределенности.

Секрет заключался в том, что Декарт назвал «методологическим сомнением», согласно которому ничто, кроме самых очевидных вещей, не может считаться истиной, пока это не доказано (Декарт все, особенно свидетельства органов чувств, считал подлежащим сомнению и делал исключение только для «самоочевидных истин»). Метод француза обеспечивал новый подход к миру в форме приема, известного как «редукционизм». Отчасти напоминая возникший в раннем Средневековье прием разложения и составления, метод этот предполагал дробление проблемы на мелкие части, чтобы ее было проще понять, а потом и решить. Все редуктивное мышление должно идти от простого к сложному, и все утверждения, касающиеся мира, должны выражаться только в неметафизических терминах: размер, форма и движение.

Главная озабоченность Декарта (что знания нужно использовать для установления общественного порядка) проступает в его настойчивом требовании «очистительного порыва», который разделит мир на четкие, ясно обозначенные категории, не допускающие ни двусмысленности, ни разногласий и заранее контролирующие оценку любого опыта. Согласно высказанной в «Рассуждениях» точке зрения, все, что не поддается категоризации, не может быть предметом изучения. Посредством редукционистского топора Декарта процесс выбора и исключения в человеческом восприятии, первоначально измененный языком и алфавитом, был поставлен в еще более жесткие рамки. Приближалась очередь технологии, с помощью которой существующим ограничениям будут приданы формы, превращающие деятельность Создателей топора в нечто еще более непонятное.

Употребляемые Декартом метафоры дают основание предполагать не столько стремление к инновациям, сколько одержимость конформизмом. Декарт требовал провести широкую «очистку разума», опрокинуть «корзины с гнилыми фруктами». Его целью, как и Бэкона, было начать все заново во вселенной (по его предположению), свободной от границ и предопределенных структур и готовой к тому, чтобы ее «упорядочили». Как и другие современники, он боялся новых голосов релятивизма, например голоса Монтескье, французского эссеиста и политика, в «Персидских письмах» (написанных в целях безопасности от персидского посланника во Франции своему оставшемуся на родине другу) которого ставился вопрос о том, чем ценна европейская модель и лучше ли она модели американских «дикарей». «Персидские письма» высмеивали принятые в Европе ценности и в сатирическом виде представляли абсолютную власть французского короля.

Математические доказательства Галилея, эмпиризм Бэкона и методологические сомнения Декарта сформировали новый исследовательский метод, столь действенный, что он помог Создателям топора достичь беспрецедентного уровня эзотерической специализации и контроля. Первым социальным эффектом нового редукционистского образа мышления, получившим широкое распространение, стало появление иерархий, которые позднее присвоили себе функцию применения этого метода и управления потоком поступающей со всего мира информации.

Эти иерархии поучили известность как «академии по распространению знаний», и в 1657 году в Риме открылась первая из них, Accademia del Cimento, под девизом «Проверяй и перепроверяй». Примеру вскоре последовали похожие собрания по всей Европе, самое престижное из которых, во Франции, ограничилось численностью в шестнадцать человек.

Первый постоянный официальный орган, успешно организовавший производство знаний (ставшее возможным благодаря новым методам) и управлявший процессом, возник под влиянием учения Бэкона и начался с группы молодых людей, называвших себя «Экспериментальным философским клубом». Они регулярно встречались в лондонском Уодхем-колледже, чтобы поговорить о значительных современных открытиях, таких, например, как кровообращение и астрономия Коперника.

Открытие Америки, новая космология Галилея и опасный релятивизм, проповедуемый радикалами, вроде Джордано Бруно (итальянским священником, сожженным на костре в 1600 году за предположение о бесконечности вселенной и наличии в ней других обитаемых планет), а также разделение внутри христианства между католиками и протестантами и лавина поступающей со всего мира новой информации – все это подталкивало «экспериментаторов» на поиски такого способа распоряжения знаниями, который был бы в первую очередь политкорректным.

Оксфордская группа, желая, с одной стороны, как можно быстрее уйти от старых представлений