— Если будешь долго выбирать, в следущий раз Кена не принесу, — Филса указала взглядом на свой рюкзак, где мирно лежала кукла Кена с выкрученными шарнирами.

Знаете, даже капризный характер Хьюстон не раздражал меня. На её детские обиды и капризы я лишь усмехалась, ведь знала: мы с Филсой были одним целым. Это было видно ещё с самых пелёнок, как рассказывали наши мамы. Нас будто связывала невидимая нить. Когда мне было жутко хреново из-за минования очередных девяти дней, по истечении которых призраки Броквена так и не поднимались туда, моя подруга служила некой отдушиной. Мелодичный, удивительно бархатный голос и самые искренние и лечащие слова поддержки заставляли забыть о ночных кошмарах, где ко мне являлась строгая женщина и призрачный мужчина. Её понимание и энтузиазм вместе со мной капнуть глубже в историю Броквена заставляли сердце привычно забиться. Каждый проведённый день с Филсой после тех девяти суток все больше оживлял меня. Она как будто воскрешала меня, возрождала вместе с увядающими цветами, делилась чистым кислородом. После прогулок с Хьюстон я просыпалась другим ребёнком, почти беззаботным, со светлейшими игривыми волнами. Филса словно тоже обладала магией, как я. Этим она меня и зацепила, своей магической энергией. К слову, только Хьюстон приняла мой дар. Больше никто. Без неё я бы стала изгоем и, скорее всего, наложила бы на себя руки в будущем.

— Я торжественно заявляю, что выбираю грудку, — деловито отточила я, забирая из горячих рук Филсы сандвич и запихивая первый кусок в рот.

— Хороший выбор! Тогда я тоже за быстрое решение выберу грудку! — подлизалась Хьюстон сразу же. К слову, капризы быстро пропадали, стоило мне только повиниться ей. Хех, чудачка.

Дальше мы занялись нашей любимой детской рутиной. Сначала, уплетая сандвичи один за другим, мы рисовали в раскраске; разукрашивали платья принцессам разными, совершенно не сочетающимися цветами. Здоровый человек сказал бы, что это самая худшая гамма в человеческой жизни, но нам просто нравилось хаотично вместе разукрашивать, смеясь над «глазами, полными отчаяния» принцесс. Затем, объевшись, мы принялись играть в куклы. Несмотря на то, что нам было всего-то по восемь лет, драмы в наших кукольных сериалах было даже больше, чем в самом драматичном и страстном одновременно фильме. Чего только мы вместе не придумывали, смеясь на всю безмолвную гору: и измены, и любовный многоугольник, и тернистый путь к успеху. Потом, вдоволь насмеявшись, мы просто лежали на животе, вглядываясь в самый массивный склон Броквена, размышляли о том о сем…

— Как думаешь, сможем ли мы спасти Броквен вместе? — спросила полушёпотом Филса, смотря на далёкую старую иву, чьи длинные зеленые сгнившие ветви медленно качались туда-сюда. Это дерево было настолько особенным для Броквена, что его поместили на эмблему города. Говорили, что плакучая ива обладает особенной энергией, её облик должен знать каждый броквеновец. Живой и мёртвый, без исключения. Правда, никто не знал, зачем. Но почему-то все чувствовали Иву.

Я повернулась набок, всматриваясь вдаль.

— У Броквена слишком много загадок для маленьких девочек, — хихикнула я, но потом приняла серьезный вид, — думаю, как только я больше разовью свою магию, мы продвинемся.

Филса мечтательно вздохнула, вытаскивая из кармана комбинезона свой зелёный кулон. Она принялась вертеть его в руках, смотря через сверкающий аметист на высокий склон.

— Было бы классно, если бы нам помог кто-нибудь из этих, ну…

— Вайталши? — вздрогнула я, переводя взор на подругу.

— Угу, — кивнула Хьюстон. — Думаю, они были классными ребятами. Это ж как род Гостленов, только наоборот. Представляешь, к чему не прикоснутся — то вновь оживет. С этой силой так можно было бы возродить сотни мертвых деревьев Броквена! Сила Вайталши так бы помогла нам. Ну, знаешь, твоя сила и сила этого рода… гармония была бы, не иначе.

— Да, наверное, помощь кого-то из них была бы кстати, — сказала я тоскливо, понимая, что такого никогда не случится, — Но моя бабушка нам говорила, что…

— Помню. Род Вайталши истребили много лет назад.

— Соответственно, наследника не осталось, — продолжила я, озадаченно жуя травинку.

Филса сглотнула, сжимая в ладони кулон.

— Жаль, конечно… — в изумрудных очах подруги пропала искра. — Если бы не геноцид Вайталши, наверняка с Броквеном было бы все хорошо. Гостлены и Вайталши спасли бы призраков. Сто процентов уверена, Вайталши Броквена никогда бы не причинили городу зла.

Я похлопала помрачневшую Хьюстон по плечу.

— Хоть история и умалчивает, уверена, Вайталши никогда не хотели никому зла, — я усмехнулась. — Бабушка говорила, что Вайталши хорошо дружили с Гостленами много лет назад. Хэй, даже если этот чудо-род что-то натворил, до уничтожения мира ни один член рода не додумался бы, уверяю.

Филса кивнула, улыбаясь.

— Да и тем более, — продолжила я, надевая на шею Хьюстон кулон Возрождения, — ты лечишь меня каждый день и не даёшь тоске сожрать. Умная и действительно возрождающая меня, ты вполне подходишь на роль второго спасителя Броквена!

— Ага, мы раскроем эту тайну вместе, Елена, — сказала спокойно Филса и коснулась кулона, что будто передал ей через кончики пальцев зеленые искры.

* * *

Я чувствовала на своих щеках наполненные теплом руки и влажный шершавый язык на мочке. Слышала прерывистое дыхание и боязливое тихое блеяние. Где-то недалеко лязгала цепь.

— Елена! — голос Эйдана совсем охрип, даже чуть стал похож на женский. — Еленочка, ты в порядке? Что ты увидела?!

Беспокойный тон заставил стыд пробраться незаметно.

— Прекрати кричать, Эйд! — резко распахнула глаза, беря Тайлера за кисти, облачённые в белые рукава. Впервые я назвала Эйдана коротко… его взволнованный, до боли слезливый голос, пробирающий до костей, не нравился мне, вводил в панику и стыд. Почему-то мне представлялся его детский плач, когда узнал, что родители погибли. Не-е-ет, второй раз, тем более из-за меня он реветь не будет.

Лицо Эйдана было совсем близко к моему; губы, пронзительные чёрные глаза, мягкий нос и дыхание. Рядом с Тайлером сидела на коленях Телагея, сложив пальцы вместе и произнося какие-то обрывки фраз. Видимо, она молилась. У неё уже успело стечь с круглого лица несколько слезинок. Кислые персики…

— Ох, Елена! — ребята вмиг оживились, Телагея утёрла мокрые дорожки, облегченно улыбаясь. Эйдан протяжно выдохнул, отпуская мои щеки. Юнок отошёл к хозяйке, радостно блея.

Я сглотнула, сразу же проглядывая меж призрачных деревянных стеллажей, сквозь образовавшуюся недавно щель. Я ужаснулась, увидев, что круглый стол с обилием бирюзовых волн был пуст. За этим проклятым столом не было тех странных людей — стулья опустели, стояли так