Шрифт:
Закладка:
«Аванти!»* — мысленно ликую я.
*(Avanti — вперёд, ит. — прим. автора)
И только когда сказочный конь оказывается очень близко, когда песок из-под его копыт ударяет мне в лицо и когда я слышу крик: «Лиза! Нет!», я понимаю, что это не грёза и не сон.
Я вскакиваю.
— Лиза, не надо! Не делай этого!
— Я не Лиза, — говорит Юлька и показывает на меня рукой — вон она.
Я выхожу из тени. Робкая, обескураженная… Марко выглядит взволновано, он в расстёгнутой белой рубашке, разгорячённый конь под ним фыркает, всхрапывает, топчется на месте, бьёт копытом. Повисает нелепая пауза, никто не знает, что сказать.
— Марко, спасибо за шампанское и… вообще… за эти морские каникулы. Здесь здорово. Выпьешь с нами? — находится Юлька.
Но Марко не отвечает. Он ещё раз обводит нас взглядом и, не говоря ни слова, пришпоривает коня и скачет обратно. Мы молча стоим и смотрим ему вслед. Я невольно любуюсь его фигурой, напряженными мышцами, грациозностью, с которой он мчит по длинному пустынному берегу. Гигантская луна снова превращает всё в фантастическое видение.
— Вот это страсть! — говорит Юлька, когда Марко исчезает вдали.
Мы начинаем смеяться. Впервые за долгое время мне по-настоящему легко, и даже кажется, что я могу взлететь:
— Подержи меня, пожалуйста, за руку, чтобы я не улетела…
— Ну, Лизка, вот это да! Коля, наливай и пойдёмте в дом, пока ещё кто-нибудь не прискакал.
Шампанское выпито, поэтому я достаю из холодильника Франчакорту. Мы сидим в салоне, пьём, пытаемся шутить, но общего настроя уже нет. Никола ждёт, когда я уйду, хотя, конечно, виду не подаёт. Но я понимаю. Юлька включает негромкую музыку и немного приглушает свет.
— Давайте танцевать! — предлагает она и тянет Николу с дивана.
Она переоделась и теперь на ней тонкий короткий сарафан — голые плечи, руки, длинные голые ноги. На ней нет белья и её всю отлично видно. Никола по-прежнему в одних пляжных шортах. Они уже подсохли, но все ещё влажные. Он худощавый, не очень высокий, но крепкий, мускулистый, с сильными руками и бёдрами, каменными икрами, на правом плече вытатуирован трискелион — древний герб Сицилии — три бегущие ноги, а в центре голова Медузы. Лицо Николы свежее, юношеское, почти мальчишеское, с лёгким румянцем, полными губами. Юльку это наверняка заводит.
Они танцуют. Я поднимаюсь, ставлю бокал на столик.
— Лиза, иди к нам, давай вместе потанцуем.
— Танцуйте, я пойду отдохну. Завтра увидимся.
Иду в свою спальню. Раздеваюсь, снимаю с себя все. В этот момент заглядывает Юлька:
— Ты что, правда спать?
— Ну да. Это ваше дело молодое, а мне баиньки пора.
— Точно? Такое тело не должно прозябать в одиночестве. Не хочешь с нами?
— Нет.
— Жалеть будешь. Приходи если передумаешь.
Я забираюсь в кровать.
— Иди-иди. Не передумаю.
— Ладно…
Она уходит, но оставляет дверь приоткрытой так, что в поле моего зрения оказывается диван в салоне. Я уже под одеялом и вставать мне не хочется. Ладно, давайте только не очень громко. Я поворачиваюсь спиной к двери и закрываю глаза. В салоне поёт Джихе. Её низкий, будоражащий голос затекает в мою спальню, забирается под одеяло и проникает в меня. Я начинаю думать о Марко, о его сегодняшнем появлении, о хрипящем коне, о взгляде, о фигуре, потом вспоминаю ту ночь — как он прикасался ко мне, как целовал, срывал одежду… Я переворачиваюсь на спину, провожу кончиками пальцев по шее, по груди, по животу, по внутренней стороне бедра, словно там могли остаться следы его поцелуев. Моя кожа после дня на солнце горячая, я чувствую лёгкое покалывание и покрываюсь пупырышками. Гусыня… Соски напрягаются, зажимаю левый между указательным и средним пальцами. Поворачиваю голову к двери…
Никола сидит на диване, откинувшись на спинку, а Юлька танцует прямо перед ним — медленно, сексуально, соблазнительно. Он подаётся вперёд, но она чуть отступает, ставит ногу ему на грудь и возвращает на место. Продолжая танцевать, она поворачивается к нему спиной и замирает, опускает голову, кладёт руки на плечи и очень медленно тянет завязки сарафана. Тонкая невесомая материя соскальзывает, и Юлька остаётся совершенно голой. Она ещё мгновение стоит неподвижно, а потом поворачивается к Николе и опускается на колени.
Это всё накладывается на музыку, совпадает с тактом, с волнами соблазняющего, растлевающего голоса. Я кладу руку между ног. Там все мокро — густая скользкая влага сочится по волоскам, по коже. Провожу по нежным скомканным складкам, проникаю внутрь, впускаю в себя надрывную, стонущую сладость…
Никола прикасается к Юлькиным волосам, губам, шее, плечам. Он приближает лицо и нежно её целует. Она садится на него верхом так, что грудь оказывается напротив его губ, он пытается поцеловать, но она играет, отстраняется, наклоняется и сама целует его в шею, ласкает и целует грудь, облизывает соски. Она соскальзывает на пол, целует ему низ живота и тянет шорты. Никола чуть приподнимается, помогая ей. Она стаскивает их вниз и освобождает вырывающийся наружу напряженный член. Шорты остаются стянутыми чуть ниже колен путами. Юлька замирает, склонившись над нетерпеливо вздымающимся членом, рассматривает. Она прижимает его рукой и опускает голову, несколько раз целует живот и пах, легко, едва касаясь, проводит пальцем по яичкам. Никола содрогается, Юлька ловит его член и прижимает к щеке, ласково его поглаживает, немного отстраняется и самым кончиком языка проводит от основания до самого верха. Никола стонет, и я тоже очень тихо, чтобы не выдать себя, выдыхаю. Они так близко…
Мои ноги согнуты в коленях. Одной рукой я ласкаю, жму, спрятанную в складках кожи точку, от которой по всему телу идут волны, а другой проникаю в мягкую горячую глубину. Я хватаю себя за грудь, выгибаюсь, зажимаю ладонью рот, чтобы не застонать, не выдать себя.
Юлька встаёт, ставит одну ногу на диван, отводит её в сторону и руками раздвигает вагину так, чтобы Никола мог всё хорошо видеть. Он тянется вперёд и целует, потом притягивает её к себе, заваливает на диван, сползает на пол и становится на колени. Он сминает Юльку в объятиях, целует, прижимает, гладит грудь, соски, плечи, губы, живот, ягодицы, распинает её на диване и раздвигает ей ноги, припадает к влажной, горячей щели и лижет,
