составленный из небольших потёртых деревянных столиков.

— Как-то слишком демократично, — тихонько говорит Юлька, — не траванёмся здесь?

— Юль, ну ты что вообще? Это ж Италия, здесь важно не то, как ресторан выглядит, а как в нём готовят. Тут всё свежайшее, прямо из моря. Пьерджорджио бы не позвал туда, где можно травануться — он тот ещё гурман. Не бойся, ешь смело.

Мы знакомимся с теми, кто сидит рядом. Слева — стоматолог с женой, племянницей Пьерджорджио, справа — улыбчивый старичок, тоже какой-то родственник. Фабио и Паола оказываются на другой стороне стола, перед нами пока пусто, но постоянно подъезжают новые гости.

— Слушай, такая обстановка, домашняя, да? Клёво! Мне нравится, — Юлька входит во вкус.

Всё действительно очень просто и непринуждённо, много смеха, классного вина и вкусной еды.

— Правда вкусно! Вот эти килечки, или что это, вообще бомба. А вот это что такое, не могу понять?

— Это тартар из мальков, мы котлеты из них ели, помнишь?

— Обалденно, круче, чем черная икра. Слушай, а тосты не принято у итальянцев произносить, типа как у нас?.. Ли-из?.. Лиза ты что такая бледная? Лиза, ты чего?

В этот момент я немного теряю связь с реальностью, возвращаюсь в уже привычное состояние тонущего человека — мне не хватает воздуха, начинает колотиться сердце, в кровь попадает чуть больше адреналина, чем надо. Бо-ом! Бо-ом! Это звон в ушах. Кто-то бьёт колотушкой по моей голове, как по колоколу. Звон, звон, звон… малиновые реки… Изображение едва заметно размывается, тает по краям и явно, чётко, хорошо освещённым я вижу только одного человека, того кто садится за стол прямо напротив меня. Этот человек — Марко Леоне.

Как я не подумала, что он тоже здесь будет? Разумеется, как иначе? Он не мог не приехать, это же очевидно. Я ведь почти забыла о нем, практически даже не вспоминала. Как мне было хорошо в последние несколько дней. И как стало плохо сейчас.

— Лиза, чао. Я очень рад, что ты здесь. Правда. Я очень рад тебя видеть.

— Лиз, это что, он?

— Да, это он… Привет, Марко.

Становится совсем темно. Жаркие сицилийские дни коротки. Над нами зажигаются лампочки, гирлянды из которых натянуты между столбами, как на картинках из Пинтереста. Красиво. От воды веет прохладой, далеко, на той стороне бухты светятся ночные Сиракузы, а напротив меня сидит Марко и говорит, что рад меня видеть. Праздник идёт полным ходом.

— Лиза, ты тут у меня не скучаешь? Спасибо за подарок. Надеюсь, ты составишь мне компанию, когда я буду его пробовать. Марко, ты хорошо следишь за моими красавицами?

— Пьерджорджио! Пьерджорджио! Смотри — Фабио!

— Что? Что такое?

— Давай, давай, Фабио!

Все оборачиваются, кто-то начинает аплодировать, поднимается суматоха, люди смеются, кричат.

— Где ты взял аккордеон?!

— Браво, Фабио!

— Фабио, играй!

— Хорошо, — говорит Фабио, — ладно, ладно… тише! Пьерджорджио, я давно не играл, но твоя сестра очень настойчивая, смотри, она даже не поленилась привезти сюда аккордеон. Как тебе пришло это в голову, Франческа? В общем не обещаю, что будет хорошо, но это для тебя, мой друг!

Фабио стоит с аккордеоном на груди и жестикулирует, размахивает руками, когда говорит всё это. Потом он качает головой и начинает играть. Это Тарантелла. Как он играет! Старичок справа от меня пританцовывает сидя за столом, кто-то хлопает в ладоши. Фабио поёт и ему подпевают, многие встают из-за стола и подходят к нему.

Я тоже встаю, но иду в другую сторону. Я отхожу туда, где чернота ночи делает невидимым смятение, отражающееся на моем лице. Я смотрю на далёкие огоньки Сиракуз, на пылающие звёзды, на расплескавшийся туман млечного пути. Ничего… Ничего, всё пройдёт, когда-нибудь всё становится воспоминаниями… Нужно только немного потерпеть, подождать…

Раздаются шаги. Это он…

— Лиза… я очень многое хотел бы изменить в своей жизни… то есть сделать что-то совсем по-другому, а что-то вообще не делать… Я сожалею об очень многих вещах, сделанных мной.

Мне хватает сил говорить спокойно:

— Все мы хотели бы сделать что-то иначе или вообще не делать, но что сделано, то сделано. И как-то надо с этим жить…

— Послушай, я хотел бы все объяснить… Я вижу, что всё пошло не так, все полетело под откос… Я причинил тебе боль, но может быть всё-таки…

— А я и не знала, что Фабио так хорошо поёт, — перебиваю его я. — Ты когда-нибудь это слышал?

Он замолкает. И это хорошо. Не надо ничего говорить. Слова — это шум, они ничего не значат. Вообще-то что-то, конечно, значат, но гораздо меньше дел. Узнаете их по делам их, или как там?

— Не надо ничего говорить, Марко. Пойдём, скоро будет торт.

Когда все начинают разъезжаться, к нам подходит Марко:

— Фабио, я отвезу Лизу с её подругой. Мне по пути, а тебе нужно делать большой крюк.

— Нет-нет, никаких проблем, мы договорились, что я их довезу, мне не трудно. И завтра, всё равно, выходной. Спасибо, Марко.

На самом деле, я вижу, как он устал. Уже поздно. Сейчас мы будем ехать полтора часа до хозяйства, а потом ему ещё домой минут сорок, а то и час.

— Фабио, дорогой, как же ты прекрасно поешь. Я была просто восхищена. Обещай, что я ещё когда-нибудь это снова услышу.

— Ну, посмотрим, — говорит он. — Может быть. Давайте, садитесь в машину.

— Езжайте домой, пусть нас отвезёт Марко.

— Да не проблема, мы тебя довезём, — вступает Паола.

— Все устали, а Марко, действительно по пути. Езжайте.

Мы прощаемся с Пьерджорджио, долго обнимаемся и целуемся со всеми и наконец выезжаем. Забираемся с Юлькой на заднее сиденье.

— Что он тебе сказал, когда вы отходили?

— Да ничего не сказал, вернее начал там что-то, но я не стала слушать.

— Ну и правильно. Пусть страдает. Мужчина должен страдать.

Я грустно улыбаюсь:

— У нас говорят, что виноград должен страдать. Ну, когда он борется, реагирует на перепады температур, нехватку влаги, он развивается, эволюционирует типа. Тогда вино получается гораздо лучше, чем если бы он рос в идеальных условиях.

— Вот! И с мужиками также. Без страданий не будет хорошего парня, поверь! Я точно знаю. Интересно, он понимает, что мы о нем сейчас говорим?

— Ага, всё понимает, только сказать не может.

— Вот собака!

Мы смеёмся.

— Лиза, — вступает Марко. — Я хочу пригласить вас с Юлией на выходные на море. У меня небольшой дом в Гранелли прямо на берегу.

— Пожалуйста, не продолжай. Это совершенно неуместно.

— Нет-нет, меня там не будет, я еду к своему другу, он коннозаводчик и у