Шрифт:
Закладка:
– Ты как? – сонно рассматривал он ее лицо.
– Голова болит, а в остальном все нормально, – тихо проговорила Маша.
– Не удивительно – у тебя травма. Врач сказал, что тебе повезло. Если бы удар пришелся чуть левее, то попал бы в височную долю. Тогда…
Он не договорил, но и так все было понятно – ей действительно повезло.
– Что с Колей?
– Он в больнице. Пока без сознания, но прогнозы врачи дают хорошие. Вроде как, жизненно важные органы не сильно пострадали, хоть и избили его серьезно. Ты мне лучше скажи, – нахмурился Мельников, – почему не послушалась и отправилась на поиски одна?
– Потому что не могла просто сидеть и ждать.
– Ну кто бы сомневался, – хмыкну Мельников. – За глупость и наказана. Хотя, нет, не глупость… Хирург из больницы сказал, что нашли парня вовремя, и в этом твоя заслуга.
– Сколько я была без сознания? – снова взглянула Маша на окно.
Почему-то ей вдруг показалось, что уже наступило лето.
– Ты спала под снотворными. Со вчерашнего дня… Врач, сказал, что так для тебя лучше, чем сразу приходить в сознание после такой травмы. Но заверил, что ты поправишься.
– Почему я здесь, а не в больнице?
– Потому что так решил я, – пожал плечами Мельников. – Тут тебе будет удобнее, а мне – спокойнее.
– А ты всегда и всё решаешь за всех?
– Не всегда, а с недавних пор. И не за всех, а только за тебя…
Мельников смотрел на нее слишком пристально. Что ответить, Маша не находилась. От его прямоты и такого взгляда она немного растерялась. Да и голова мешала мыслить разумно.
– Пойду распоряжусь насчет завтрака, – встал и потянулся Мельников, так и не дождавшись ответа. – И да, предвидя твои вопросы, сразу скажу – здесь ты останешься до полного выздоровления. Под присмотром врача и моим, – с этими словами он покинул комнату.
Глава 37
– Доброе утро, Антон Владимирович! Ну как там наша болезная? Вот ведь судьбинушка какая. Второй раз девчушка попала в ее оборот. И снова вы оказались в роли спасителя, – запричитала Валентина, едва Антон вошел в кухню.
– Не говорите ерунды! – пришикнул он на кухарку. – Судьбинушка эта свела нас единожды и уже давно. А вчера в оборот, как вы выразились, мы попали оба. Просто, кто-то оказался упрямее, чем я думал. И я тут не для того, чтобы мусолить эти события. Что там с завтраком?
– Да уже почти готов, хоть и рано еще. Хотите, накрою пораньше?
– Не нужно накрывать стол, Валентина. Попросите Лизу принести завтрак на двоих в гостевую комнату. Нашей болезной, – с усмешкой добавил он, – пока еще следует оставаться в постели. Ну а я составлю ей компанию.
– Как скажете, Антон Владимирович, – кивнула кухарка. – Через десять минут все будет готово… Антон Владимирович, – окликнула его Валентина уже в дверях.
Он обернулся, но промолчал. Кухарка выглядела не такой уверенной в себе, как всегда. И на нее это не было похоже.
– Можно я поделюсь с вами личными наблюдениями?
– Ну давайте, – не знал, к чему готовиться на тот раз, Антон.
– Мария… она мне сильно напоминает вашу покойную матушку.
– Не вижу ничего общего, – пробормотал Антон, не зная, как относиться к тому, что только что услышал. Правильнее всего, наверное, было бы сделать строгий выговор Валентине. За излишнюю фамильярность.
Да и не похожи были его мать и Мария. Если даже посчитать их обеих ангелами, то мама бы была темным, а Мария – светлым. Обе ангелы, но полные противоположности.
– Не видите, потому что молоды еще, – по-доброму улыбнулась Валентина. – И потому что ищите внешнее сходство. Нет, тут вы правы – внешне они не похожи, но внутри… Внутри вашей матушки был стальной стержень. Несгибаемый, закаленный временем. И точно такой же стержень есть у Машеньки. Поверье мне, я его вижу. Этот стержень и не дал ей сломаться…
Стержень? Разве у мамы такой был?.. Антон стоял перед портретом матери и всматривался в её глаза. Как делал тысячу раз уже, наверное, пытаясь найти в них ответ на единственный вопрос – почему? Теперь вопросов стало два. Если по словам Валентины в маме был стержень, то какой же силы боль способна его сломать?
Хватит! – тряхнул Антон головой и отвернулся от портрета. Все возможные вопросы, так или иначе, уже давно стали риторическим. Мамы нет, и ответить на них никто не сможет. А жизнь продолжается, и наверху его ждет девушка, от мыслей о которой у него переворачивает душу. Так было и раньше, но с недавних пор это стало невыносимым. В душе появилась пустота, которая требовала, чтобы её заполнили. Но чем? И почему только когда смотрит на Марию, сосущее чувство притупляется?
Вчера, когда опоздал на каких-то пару секунд и увидел, как подросток ударил Марию по голове железякой, он чуть с ума не сошел. Остатки разума позволили ему сдержаться и не убить отморозка прямо на месте. Нет, он его даже не стал бить. Одним ударом вырубил и связал. А потом уже вызвал скорую помощь и полицию.
О том, что Мария его ослушалась и пустилась на поиски приключений в одиночестве, ему тоже подсказало шестое чувство – интуиция, которой он раньше как-то не доверял.
Он нашел биржу подростков. На самом деле, из несовершеннолетних там было два или три пацана. Остальные показались Антону вполне взрослыми уже. Встретили его с нагловатым равнодушием. На вопросы отвечать не стали, естественно. Но он сразу понял, что знают они, где пропавший воспитанник центра, и что с ним произошло.
Один из отморозков бросил Антону в спину, когда побежал он на крик Маши:
– Проверим, кто первый добежит до твоей бабы.
Это значило, что об их приезде биржевикам стало известно заранее, что их с Марией тут ждали. Ну или её одну… О том, что могло бы произойти, не встреть он Машу вовремя, Антон старался не думать.
– Что ты делаешь? – подбежал Антон к Марии и прижал ладони к ее печам.
В комнату он зашел как раз в тот момент, когда она пыталась достать из вены катетер и встать с кровати, по всей видимости.
Мягко но настойчиво он заставил её снова лечь. Руки продолжали прижиматься к её плечам, и дико не хотелось что-то менять. Лицо Антона приблизилось очень близко к её лицу. Он улавливал тепло её кожи, запах, исходящий от её волос… Видел блеск в глазах, рассмотреть цвет
