Шрифт:
Закладка:
"Нет ничего исключительного в том, что эти действия происходят вовремя", - сказал Стротхотте журналистам, преуменьшая значимость момента. В течение длительного времени существовал план по передаче контроля над компанией миноритарным акционерам".
Когда Стротхотте и Рич встретились в отдельной комнате ресторана Glashof, расположенного через дорогу от офиса компании, чтобы подписать контракты, атмосфера была ледяной. Не было никаких рукопожатий. Когда юристы были удовлетворены, Рич просто встал и вышел. Уходя, он повернулся к Стротхотту и прорычал предупреждение: "Я все еще владею приличной долей компании - имейте это в виду".
В понедельник, 29 ноября, продажа была завершена, и Марк Рич официально сократил свою долю до 27,5 %. Оставшаяся доля принадлежала примерно 200 сотрудникам. У сотрудников был опцион на покупку оставшейся доли Рича, но для этого им пришлось бы заплатить наличными. Рич и представить себе не мог, что у нас будут деньги, - говорит Керуб, глава офиса в Мадриде и, возможно, самый близкий к Ричу руководитель в то время. Возможно, он надеялся, что через несколько лет миноритарный пакет даст ему возможность вернуться в компанию.
Но Стротхотте, помня о прощальном выстреле Рича, был полон решимости разорвать все связи. Он занялся поиском источников финансирования для выкупа оставшейся доли Рича. После нескольких тяжелых для компании лет ее традиционные банки не хотели давать ей больше денег. Стротхотте и его трейдеры обсуждали возможность привлечения в качестве инвестора Мартина Эбнера, миллиардера в галстуке-бабочке, известного как главный корпоративный рейдер Швейцарии. Но Эбнер, сделавший себе имя на скупке долей в швейцарских компаниях и борьбе за перемены, хотел бы иметь право голоса в управлении компанией, а Стротхотту, еще не отошедшему от столкновения с Ричем, эта идея не понравилась.
Затем последовал необычный корпоративный переворот, который мог быть осуществлен только в клубном мире швейцарского бизнеса 1990-х годов. Спасителем Штротхотта стал не менеджер фонда с острыми локтями или банк с Уолл-стрит, а одно из крупнейших состояний в Швейцарии. Новым инвестором Marc Rich + Co, крупнейшего в мире сырьевого трейдера, стала фармацевтическая компания Roche. И она появилась на пороге Стротхотта благодаря валиуму.
Компания Roche представила маленькую желтую таблетку в 1963 году, и вскоре она стала самым назначаемым в мире лекарством, увековеченным в хите 1966 года Rolling Stones "Маленький помощник мамы". Для Roche это был денежный станок, превративший семейную компанию в мирового гиганта. Но в 1985 году срок действия патента на валиум в США истек, и прибыль от фармацевтического бизнеса упала.
Но у "Рош" были деньги, и много денег, накопленных от продажи валиума в те годы. К началу 1990-х годов у компании было около 9 миллиардов долларов. И вот, под руководством финансового директора Анри Б. Майера, Roche начала вкладывать свои деньги в различные инвестиции, не имеющие ничего общего с фармацевтикой. Именно так в 1994 году, благодаря знакомству с финансовым советником Марка Рича Хайнцем Паули, фармацевтическая компания пришла на помощь Стротхотту. В отличие от Эбнера, Roche не интересовало, как управляется компания - она просто хотела делать деньги. Стротхотте согласился продать 15 % акций компании примерно за 150 миллионов долларов с обещанием выкупить их позднее и гарантией того, что Roche получит определенную прибыль на свои инвестиции.
Наконец-то Марка Рича можно было изгнать раз и навсегда. В торговом доме развернулась охота за новым именем для компании. Трейдеры ходили по коридорам и просматривали греческие словари в поисках имени подходящего бога. В конце концов консультант придумал название Glencore - сокращение слов global, energy, commodities и resources. 1 сентября 1994 года Marc Rich + Co официально стала Glencore International, а два месяца спустя компания объявила о разрыве всех связей со своим беглым основателем.
Рич был потрясен. Всего за полтора года его бывшие сотрудники получили полное право собственности на компанию и убрали его имя с дверей. Причем сделали они это по бросовой цене, частично финансируемой за счет собственных средств и торговой прибыли. По словам нескольких бывших партнеров, балансовая стоимость компании, уменьшившаяся из-за ухода основателей и убытков от цинка, составляла чуть меньше 1 миллиарда долларов. Это означало, что Рич за свою долю, составлявшую около 70 %, получил около 700 миллионов долларов.
Я был слаб, и остальные могли это почувствовать, поэтому они воспользовались этим", - рассказывал он позже своему биографу. Они приставили нож к моему горлу".
Доминирующий сырьевой трейдер своей эпохи был свергнут. Но на его место выстроились преемники, проникнутые философией Марка Рича: иди куда угодно, рискуй и оставляй брезгливость дома.
Дофин, бывший глава нефтяного отдела, не стал терять времени, прервав переговоры с Ричем.
Уже на следующий вечер он собрал всех своих ближайших союзников в своем доме на Редингтон-роуд, тихой, усыпанной листьями улице на севере Лондона. Дофин сказал им, что больше не будет работать с Ричем. "Так что вы все должны принять решение", - сказал он.
Это были быстрые дебаты. К Дофину присоединились еще пятеро. В группу входили нефтяники Крэндалл, Шарп и де Тюркхайм, которые вели с ним переговоры о возвращении в Marc Rich + Co. К ним присоединились Дэнни Позен и Антонио Кометти, которые должны были заниматься металлами в новой компании. Самостоятельная работа была сопряжена с риском. Они оставили бы позади давно налаженные отношения Рича с покупателями и продавцами товаров по всему миру, а также его банковские линии.
Шестеро мужчин, большинству из которых в то время было за тридцать и сорок, решили открыть новое торговое предприятие. Они объединили свои сбережения, самые крупные из которых принадлежали Дофину, для создания капитала компании, а также вложили деньги в семейный бизнес Дофина во Франции. "Мы начали с акционерным капиталом около 12 миллионов долларов, что по тем временам было довольно много", - вспоминает де Тюркгейм.
К тому времени Шарп, нефтетрейдер, заключил первую сделку: купил груз бензина у государственной нефтяной компании Румынии. Бухарест хотел продать, но ему нужно было знать, кому. Новой компании требовалось название.
Дофин, опасаясь повторить ошибки Марка Рича, отказался ставить свое имя в новых предприятиях. Группе предложили на выбор купить несколько недействующих компаний, зарегистрированных в Голландии, чтобы ускорить процесс старта. Теперь им предстояло быстро выбрать, какое
