— Мммм, — промычала она.

— Эй, ты чего? Живая, не? — спросил он, не отнимая телефонной трубки от уха. Он уже звонил везде, куда надо. — Сейчас скорая приедет. Сиди тут. Ай, «нецензурная брань на незнакомом языке», только машина отремонтировал и на тебе, — он пнул по колесу, не останавливая поток возмущённых речей.

Даша попыталась сесть, но сразу пожалела об этом, ощутив сильное головокружение. В тот же миг подступила тошнота, и всё вокруг поплыло под синюшное мерцание в глазах.

Она пришла в себя от резкого запаха. Выйдя из забытья, она увидела рядом с собой санитарку скорой помощи, которая внимательно вглядывалась в лицо девушки. Дашу спросили о самочувствии, заполнили кое-какие документы, терпеливо ожидая, пока пациентка сумеет превозмочь заплетающийся язык, после чего помогли встать и усадили на кушетку в машине скорой помощи. В последний момент перед тем как дверь за Дашей захлопнулась, разговорчивый водитель злосчастной лады под возмущения медсестры сунул девушке в руки чумазого и кое-где порванного плюшевого рыжего кота. Даша с безразличным видом приняла подушку и уложила на колени. Сил на эмоции не осталось даже несмотря на то, что чувствовала себя Ветрова хреново.

В приёмном покое больницы пришлось ждать. Как и в карете скорой помощи, в зале ожидания Даша безучастно смотрела в пустоту, сидя на жёстком стуле. Со стороны она выглядела жалко. Взлохмаченные волосы, грязная щека, розовая от ссадины, рваный рукав туники, перепачканные джинсы и чумазая игрушка в руке делали её похожей на беспризорницу. Она продолжала обнимать подушку и не обращала внимания на звонок телефона, который периодически доносился из её сумки. Вскоре звук надоел, Даша вынула гаджет и без сожалений добавила номер телефона начальника в чёрный список.

Когда её вызвали, она, пошатываясь, направилась в кабинет врача. После осмотра, рентгена и сдачи тут же на месте кое-каких анализов, стало ясно, что девушка заработала себе довольно ощутимый ушиб, в связи с чем требуются дополнительные обследования. Дашу немедленно определили в палату, где помимо неё находилось ещё три женщины: пожилая туркменка, почти не говорившая по-русски, дама средних лет с отёчным лицом выпивохи, и девушка лет двадцати, которая почти безвылазно сидела, уткнувшись в телефон.

Ветрова коротко поздоровалась со всеми и доковыляла к свободной койке у окна, застеленной красным шерстяным одеялом. Теперь следовало привести себя в порядок, но не имея под рукой привычных средств гигиены, Даша просто растерялась и сидела без движения до тех пор, пока не почувствовала дикую усталость. Невзирая на свой внешний вид, она упала на постель и вскоре заснула. Разбудил её врач, пришедший на обход. Он незамедлительно велел медсестре надеть на пациентку душный ортопедический воротник, который следовало носить, не снимая до высочайшего на то разрешения врача. Ощутив тиски на шее, Даша мгновенно прочувствовала всю прелесть своего состояния, невольно сравнив себя с пациентами ветеринарных клиник, которые после процедур вынуждены носить на шее воронку. Она внимательно выслушала рекомендации, не говоря ни слова, а когда мужчина покинул палату, наконец осознала всё. На фоне пережитых событий неудобный воротник, который на неопределённое время грозил добавить сложностей в уходе за собой, не казался ей такой уж большой проблемой.

Через час Алёнка с Сашей наперебой голосили в трубку, расстроенные тем, что их не пропустили к Даше в палату. Алёнка приготовила для подруги всё, что та просила и даже больше, собрав внушительную по объёмам поклажу, отчего санитарка, разносившая передачи, одарила Ветрову презрительным ворчанием. Даша ничего не рассказала им про Костю, но попросила сообщить ему лишь то, что она берёт больничный.

Алёнка изводила себя от беспокойства, названивая Даше по несколько раз в день. В какой-то момент они чуть не поругались с Сашей, который настойчиво требовал, чтобы она перестала тревожить подругу и дала ей отдохнуть. Дашу действительно мучила слабость, и она часто погружалась в сон, теряя ощущение времени. Ночами она спала так крепко, что её не мог разбудить даже громоподобный храп туркменки.

В один из дней она получила сообщение от Алисы о том, что репетиция переносится на следующую субботу. Только тогда Даша опомнилась и поспешила известить Коротаеву, обо всём. Новая волна заботы — теперь уже от Алисы — свалилась на девушку с удвоенной силой. Подруга звонила и по несколько раз спрашивала, что передать. Она буквально завалила Дашу вкусняшками до такой степени, что ими пришлось делиться с соседками по палате и персоналом больницы. За первые дни госпитализации Даша до слёз прочувствовала любовь и заботу друзей, чему не могла не радоваться даже в таком унылом месте, как районное НИИ скорой помощи.

На шестой день она с разрешения врача позволила себе подъёмы с постели более, чем для похода в туалет. Как-то раз она даже прогулялась до аптеки, располагавшейся на первом этаже больницы, чтобы не отвлекать от дел Сашу ради покупки очередного лекарства. Все ссадины на теле зажили, а от синяков на локтях и коленях остались лишь еле заметные желтоватые следы. Вечером того же дня в череде сообщений от друзей она чуть не проглядела чат, в котором давно уже никто ничего не писал. Даша открыла и прочла:

Артём театр:

«Даш, привет. Как ты себя чувствуешь?»

Даша:

«Сейчас уже хорошо. Тебе Сашка рассказал?»

Артём театр:

«Нет, Алиса. Можешь говорить?»

Даша не стала набирать сообщение. Вместо этого она сама нажала на дозвон.

— Привет, — коротко поздоровалась она.

— Привет, — в голосе прозвучало волнение. — Прости, что раньше на связь не вышел — только сегодня узнал. Тебе что-нибудь нужно?

Даше было очень приятно слышать его голос и ощущать заботу. Подумав немного, она ответила:

— Ребята меня обеспечили так, будто, я тут на месяц остаюсь. Ничего не нужно. Спасибо.

— Что говорят врачи?

— Иду на поправку. В пятницу обещают выписать. С моим диагнозом дольше двух недель не держат.

— Тебя встретят?

— В этом нет необходимости. Будет рабочий день, — Даша почему-то смутилась.

— Это не моё дело, но если бы ты была моей девушкой, я бы встретил тебя несмотря на будни.

Даша задумчиво уставилась в окно. Если она и хотела кого-то видеть в день выписки, то точно не начальника. Сашу просить было совестно — он и без того делал для неё много. Обдумав с полминуты сказанные ей слова, она ответила:

— Мне будет приятно, если ты встретишь меня, Артём. К сожалению, я осталась без велика.

— Договорились, — подтвердил мужчина. — Во сколько у вас выписка обычно?

— Днём. Около двенадцати часов.

— Я приеду.

— Буду ждать.

— Спокойной ночи,