Шрифт:
Закладка:
Смерть Томаса Беккета. Художник Мастер Франке
Сами действия Генриха II, вольные и невольные, вели к распаду: он наделил принцев владениями – но не властью (Ричард тут исключение, но его правление фактически обеспечивала мать – на деле же, как мельком было упомянуто ранее, еще в 1169 г. король предпринял резкий маневр, обращавший права и власть Ричарда и его матери в ничто: просватав свою дочь Элеонору за кастильского короля Альфонса VIII он пообещал тому в качестве приданого – Аквитанию, которую Альфонс должен был получить после смерти Элеоноры-старшей, явно не рассчитывая, что она «заживется» аж до 1204 г.); особенно начинали возрастать политические дивиденды Генриха-младшего: то, что Церковь морально раздавила его отца, и вдобавок еще его прилюдно бичевали какие-то там монахи, серьезно уронило его авторитет в глазах сына – кстати, лично присутствовавшего при этом постыдном действе. Добавим к этому упомянутый ранее факт, что король-отец пошел на повторную коронацию сына вместе с женой последнего – это тоже свидетельствовало, что Генриха II «продавили» папа и Людовик Французский – это тот самый незадачливый первый муж Элеоноры, над которым в семье Плантагенетов было буквально принято потешаться?! Возможно, убийство учителя и наставника юноша отцу тоже не простил. Добавив к этому подстрекательство своих придворных, желавших иметь долю власти при молодом короле, и, безусловно, натравливание матери, легко сделать вывод о том, что Генрих-младший в итоге дозрел до мысли о том, что отец ослаб – и если он не хочет делиться властью, надо просто взять ее самому. Допускаем (это вполне логично и архивероятно), что накануне взрыва Элеонора свела для совместных действий старшего сына с Людовиком – пусть даже заочно, но дальнейшие события явно показывают, что сговор у молодого короля с Людовиком уже был обеспечен. Они вполне могли уже условиться о чем-то во время своей встречи в Нормандии в 1172 г. Согласно «Хронике правления Генриха II» аббата Бенедикта, уже тогда Людовик «подзуживал» зятя, чтобы тот потребовал от отца передать ему «или всю Англию, или всю Нормандию». Не будем заодно забывать и о том, что Людовик был Генриху-младшему тестем – это не было решающим обстоятельством, но, скажем так, дополнительным плюсом; еще одним было то, что Людовик и раньше не отказывал себе в удовольствии нагадить могущественному соседу подобным способом – достаточно вспомнить политэмиграцию Бекета, «пригретого» Людовиком. Бесспорно, что Элеоноре вполне удалось вовлечь своего бывшего благоверного в подготавливаемую ею дьявольскую интригу. Филин – птица мудрая, многознающая, но в практической жизни поистине незрячая… Ему просто повезло, что та неистовая каша, что заварила Элеонора, послужит в конечном счете лишь благу и процветанию Французского королевства.
Читатель может задаться вопросом – не демонизируется ли, часом, образ королевы? Вдруг все шло своим чередом, а она была невинная, белая и пушистая? Увы, приговор современников и историков суров и справедлив. Хорошо написал Лабанд: «Месть Алиеноры состояла не в том, чтобы убить Розамунду. Она поступила лучше: подняла восстание в Пуату». Современник, поэт-хронист Ришар из Пуату, заочно обращаясь к ней, сказал: «Это по твоему наущению, ведомо нам, восстали они (“орлята”, т. е. принцы. – Е. С.) на отца своего». На это намекает хронист аббатства Мэлроуз (пер. с англ. – Е. С.): «Говорят, что он (Генрих-младший. – Е. С.) сделал это по наущению своей матери, но мы о том в неведении: ей (самой) виднее, и Ему (Богу. – Е. С.) ее судить» (более полный текст см. ниже). Об этом же с оговоркой пишет Вильгельм Ньюбургский (пер. с англ. – Е. С.): «Генрих-младший, по совету французов, пользующихся всяческой возможностью причинить зло его отцу, тайно отправился в Аквитанию, где пребывали вместе с матерью два его юных брата, Ричард и Джеффри; и, как говорят, при ее подстрекательстве, увез их во Францию; ибо отец их на время своей жизни даровал Аквитанию одному и Бретань – другому». Архиепископ Руана Ротру Уорик в официальном послании от имени Генриха упрекал ее в том же (текст см. ниже). Матвей Парижский отметил: «Когда король Англии находился в Ирландии, примерно в то же время Гуго де Сент-Мор и Рауль де Фе, дядя королевы Алиеноры, следуя, как говорят, совету указанной королевы, начали отвращать короля Генриха Младшего от его отца, говоря ему: “Не подобает королю, каким бы он ни был, не иметь надлежащей ему власти в своем королевстве…” Генрих Младший, уступив просьбам нечестивых советников, покинул своего отца и удалился к королю Франции. Узнав об этом, Ричард, герцог Аквитанский, и Жоффруа, граф Бретонский, поощряемые, как говорили, их собственной матерью, королевой Алиенорой, встали скорее на сторону брата, нежели на сторону их отца, что породило заговоры, грабежи и поджоги. И было сие – во что должно верить – воздаянием за смерть блаженного мученика Фомы Бекета, ибо сам Господь восстановил против короля Генриха его собственных детей: вплоть до самой смерти король и его сыновья оставались заклятыми врагами». Свой голос в общий хор добавляет Ранульф де Дисето: «Младшие сыновья короля, Ричард, герцог Аквитанский, и Жоффруа, герцог Бретонский, следуя, как говорят, советам их матери, королевы Алиеноры, предпочли последовать за братом, нежели за отцом. Все это породило заговоры, грабежи и пожары». Роджер Хауденский также не оригинален: ««Подстрекателями сей гибельной измены были Людовик, король Франции, и сама – как говорили некоторые – Алиенора, королева Англии, а также Рауль де Фе. В то время королева держала при себе своих сыновей, Ричарда, герцога Аквитанского, и Жоффруа, графа Бретонского, коих она отправила во Францию к их брату, юному королю, дабы они объединились против короля, отца своего».
А кому этого мало, еще воочию увидит королеву, переодетою в мужской наряд, спешащую к своим мятежным сыновьям. Если она и
