что они знали о прохождении каравана и собрались из многих селений, рассчитывая на богатую поживу. И не прогадали.

Пленников посадили на коней, привязав к сёдлам, потому все двигались довольно быстро.

Уже темнело, когда последовал приказ остановиться на ночлег. От костровищ разбойников доносились соблазнительные запахи, несомненно, те лакомились тем, что им досталось среди прочей добычи. Там не только сладко ели, но и обильно пили пьянящие напитки.

Пленников кормить не стали. Один здоровяк с огромной саблей на поясе буркнул:

— Обойдётесь, вы уже сегодня ели.

Правда, всё же напоили, хотя и не вволю.

Явхад ухитрился напиться дважды: приложившись к бурдюку в одном месте, он ловко переместился в другое и добился порции воды ещё и из другого.

Но тут перехватил укоризненные взгляды тех двух купцов, которые сражались почти до самого конца и сдались только в самый момент копейщикам. Ему стало стыдно и вдвойне в свете их доблести. Они были каждый на голову выше его и выглядели здоровяками, несомненно, испытывали куда большую жажду, но не хитрили. Звали их Бажанг и Инхар, вору захотелось заслужить их уважение, только он не знал, как именно.

В том числе и по этой причине уже ночью он решился на более отважные действия, чем обычно себе позволял. А ещё он видел, что охранявшие их разбойники, сильно охмелевшие, крепко спят. Они считали, что могут позволить себе подобную беспечность, ведь пленники крепко связаны.

Вор же перед своим пленением сумел скрыть между своими двумя пальцами правой руки маленький металлический кружок с остро заточенной кромкой на одной из его сторон. Им он обычно взрезал кошельки зевак на рынке и опустошал их. Теперь же Явхад пустил его в ход против своих пут и легко освободился от них.

Затем разбудил купцов Бажанга с Инхаром, приложил свой палец к губам, призвав их соблюдать тишину, указывая на храпящую охрану, и перерезал верёвки на них…

Купцы оказались явно не робкими людьми, подползли к стражникам, позаимствовали их кинжалы и согласовано воткнули между рёбер слева в сердце. Те лишь дрыгнули ногами и затихли. Затем Бажанг с Инхаром также убили ещё четверых разбойников, после чего забрали их оружие — сабли, луки со стрелами, копья и щиты.

А Явхад тем временем освобождал прочих пленников — в числе первых он занялся караван-баши, заслужив благодарственное пожатие руки. От него перешёл к другим. Сначала действовать маленьким кружочком стали было не слишком удобно, он не был для того предназначен. Ему пришли на помощь купцы, а Бажанг даже вручил вору острый кинжал, тем орудовать было куда сподручнее и быстрее.

Собрав всех освобождённых, Хидомон организовал их и повёл к лошадям. Их тут же оседлали, а между тем караван-баши вместе с купцами принялись обсуждать, в какую сторону бежать. Большинство склонялось к тому, чтобы искать спасения на севере. Явхад горячо замахал руками. Ему позволили говорить и он вполголоса сказал:

— Именно в той стороне они и будут нас искать.

Хидомон сразу согласился:

— Именно так. Значит, идём туда, — он показал на юго-восток. — Но нас могут отыскать по следам. Потому часть лошадей следует отправить по разным направлением. Пусть самые ловкие погонят их на север и в другие стороны, а потом оставят их и присоединятся к нам. Для этого выделим им самых быстрых лошадей.

Так и сделали.

Двигались всю оставшуюся ночь. Уже утром ненадолго остановились, поели и попили из тех запасов, что сумели увезти с собой. Даже тем смельчакам, которые гнали группы лошадей в разные стороны для отвода следов и здесь к ним присоединилось, почти ничего не досталось.

С тяжёлыми думами отправились дальше по пустыне, где пески с каждым часом всё сильнее раскалялись солнцем. Оно уже прошло три четверти своего пути, когда кто-то из группы заметил преследование. Разбойники были более привычны к здешним местам, потому сумели найти нужные следы и, двигаясь куда быстрее, догнали выбившихся из сил беглецов. Числом разбойники превышали их в разы, были лучше вооружены и сохранили больше сил. Возможности скрыться или оказать сопротивление не имелось.

Вор понимал, что спасения им нет. Вряд ли теперь их станут брать в плен. Лучшее на что можно было рассчитывать, так это на быструю смерть. А перед ней могут долго помучить самыми изуверскими способами, давая выход своей злобе и мстя за погибших сородичей.

Оборачиваясь назад, Явхад видел горящие жаждой мести лица. Вот они всё ближе и ближе. Он подумал, что стоит уже прекратить бессмысленную скачку, не нахлёстывать коня и предоставить себя воле судьбы.

Вдруг услышал удивлённые вскрики своих спутников, при этом они глядели назад. Он тоже повернул голову в ту сторону и увидел, что преследователи один за другим валятся с коней, словно скинутые с них невидимой рукой. Это стало чудом, в которое он не мог поверить своим глазам.

Один разбойник сумел подскакать совсем близко, его лицо с головой было замотано белым платом с синими квадратами, виднелись только его азартные чёрные глаза. Он тыкал пятками в бока своего осатанелого каурого жеребца. Неожиданно всадник опрокинулся в сторону и полетел вниз, а в это время плат с головы слетел и сразу же исчез. Это произошло на глазах Явхада, он это хорошо видел — платок не упал, а словно бы растворился на лету в воздухе.

Чудесным образом преследователи продолжали падать с коней вплоть до самого последнего. Разбойники валялись на песке, а их лошади продолжали свой бег вперёд, словно радуясь обретённой свободе.

В результате вор со спутниками уехал так далеко, что разбойники уже оказались не видны. Продолжать им погоню не имело смысла: попробуй отлови своего коня в огромной пустыне, он же мог ускакать в любую сторону и вряд ли желал снова оказаться под седоком. А без лошади думать о преследовании нелепо.

Ближе к вечеру сорок восемь человек, столько их оказалось в группе, Явхад пересчитал всех в пути, наткнулись на оазис. Даже самые ослабевшие и помимо воли впадавшие в сон, оживились. Прибавили ходу и едва державшиеся на ногах лошади. Кто-то разглядел среди редких пальм источник воды и оповестил о том других. Ему ответили радостными криками.

Но их ждал неприятный сюрприз: в стороне от озерца находился громадный скорпион, приподнявший свою правую клешню, которой он мог без особых усилий отхватить человеческую руку или ногу. А вот другая клешня оказалась обмотанной чем и была поднята не так высоко, как соседняя.

Что это было, вор понять не мог. Потому остановился, как и его