мне бездонным, поэтому я поджимал хвост и шел к уютной трехфутовой отметке. С каждым шагом мой ужас ослабевал, а комфорт нарастал, и это портило мою психику. Я изо всех сил старался выкинуть эту мысль из головы, пока плыл, но она засела в ней, как колючка, круг за кругом, день за днем.

Если что-то постоянно маячит в глубине вашего сознания, словно дразня, - это сигнал тревоги. Это сигнал о том, что вам необходимо оценить и решить эту проблему, иначе она может превратиться в страх на всю жизнь, с каждым днем становясь все больше и больше, пока не превратится в препятствие, которое вы никогда не сможете преодолеть. Нет ничего плохого в том, что вы боитесь или сомневаетесь. У каждого из нас есть свои причины оставаться на мелководье, но мы должны превратить это мелководье в тренировочную площадку. Слишком часто мы относимся к своей тренировочной площадке как к La-Z-Boy. Откидываемся на спинку, устраиваемся поудобнее, а потом имеем наглость удивляться, почему наша жизнь не становится лучше, а мы занимаемся тем же самым дерьмом, что и раньше. Я должен был использовать время, проведенное на мелководье, для психологической подготовки, представляя себе глубокую воду с каждым гребком.

Вы должны тренировать свой разум так, как будто вы уже там. Если вы устали, проплывая круги на мелководье, не позволяйте себе встать на середине дорожки. Вашей единственной точкой отдыха должна быть стенка в другом конце бассейна. Таким образом, когда вы доберетесь до десятифутового конца, вы будете уверены, что сможете преодолеть дистанцию. Но тогда я был всего лишь выжившим. Я не был воином, способным процветать в условиях дискомфорта, поэтому я предпочел похоронить свой страх и проводил часы в бассейне на мелководье, не видя конца.

Многие из нас вырастают из жизненного дна, но остаются там, потому что боятся неизвестности. Я имею в виду тех, кто остается на надежной работе, которую ненавидит, вместо того чтобы разорвать связи и открыть собственный бизнес или подать заявку на новую должность в другом месте. Большинство из них пугает неизвестное будущее, наполненное переменными и последствиями, которые они не могут контролировать или предвидеть. Я знаю человека, который в течение двадцати лет руководил процветающим бизнесом других людей, но боялся начать свой собственный. Она знала все аспекты того, что нужно, чтобы стать успешным предпринимателем, но вместо того, чтобы признать свой опыт и использовать его как запас уверенности, она позволила своим иррациональным страхам заставить ее работать на кого-то другого. Вам необходимо оценить свои чувства. Не каждая эмоция заслуживает одобрения. Помните, что если вы останетесь там, где всегда были, то никогда не узнаете, есть ли у вас то, что нужно, чтобы выйти на глубину.

Я почувствовал отблеск этого старого предчувствия, когда мы проносились по Юго-Западу по дороге в Неваду, а в мыслях у меня был Моаб. Я покачал головой в недоумении. Неужели мой разум все еще пытается остановить меня после стольких лет? Я думал, что приручил этого ублюдка. Так оно и было, но Моаб 240 был для меня чем-то совершенно новым, поэтому страх был естественной реакцией. К тому времени я уже знал, что страх не обойти никакими уловками. Единственный способ нейтрализовать его - это решиться сделать то, что меня пугает, а затем перехитрить свой страх с помощью знаний и подготовки.

Вечером я погуглил о гонке и изучил дистанцию. Это были "американские горки": подъем и спуск с высоты четырех тысяч футов до 10 500 футов и обратно. Погода будет непредсказуемой, возможны сильная жара и сильный холод. Расстояние между пунктами помощи - от девяти до девятнадцати миль - было больше, чем в любом другом мероприятии, в котором я когда-либо участвовал, поэтому мне придется тащить на себе гораздо больше снаряжения, чем для Лидвилла. Фактор отстойности был высок, но у вас было 110 часов на финиш, а значит, вы могли разрываться, если хотели. Многие так и сделали, но я не так отношусь к этим соревнованиям. Я бегу прямо по дистанции, чтобы показать, насколько я физически и психологически подготовлен.

23 августа я отправил письмо в штаб-квартиру гонки в Моабе и поинтересовался, как записаться. Ответ я получил в течение двадцати четырех часов. Гонка была запланирована на начало октября, и я еще мог подать заявку на участие. Это давало мне шесть недель на подготовку, и эти недели уже были заполнены многочисленными выступлениями, рабочими обязательствами и большим количеством поездок. Все хорошо. Я найду время, чтобы провести 100-мильные недели, необходимые для того, чтобы быть готовым к самому длинному забегу в моей карьере.

День забега пролетел для нас как один миг. Перед рассветом 11 октября в Моабе, штат Юта, я собрался вместе со 108 бегунами со всего мира. Одни сжимали кулаки. Другие приветствовали друг друга. Они пытались мотивировать себя на этот ад, как будто радость могла оградить их от реальности того, на что они подписались. Это не про меня. Когда я придерживаюсь этой линии, я становлюсь очень тихим. Почти как на похоронах. Я знаю, что гонка вытеснит жизнь из каждого из нас, из одних больше, чем из других, поэтому я скорблю о предстоящих страданиях. До тех пор, пока не прозвучит сигнал.

Как обычно, мои мышцы ног были напряжены. Хотя они были сильнее и в лучшем состоянии, чем перед стартом в Лидвилле, мои колени болели. Особенно левое колено. Во время тренировок оно дошло до того, что я едва мог сойти с бордюра, не скривившись. Потребовалось тридцать минут ковыляния, прежде чем я достаточно расслабился, чтобы найти свою походку. Это стало нормой. Боль всегда утихала и становилась терпимой, а амплитуда движений восстанавливалась, как только я разогревался, но я никогда раньше не пробегал 240 миль за один раз. Смогут ли мои колени продержаться так долго?

Моаб 240 был во многом другим. И дело не только в расстоянии или высоте над уровнем моря. Трасса представляла собой одну петлю - сеть синглтрековых троп, наклонных скал, открытой пустыни и пожарных дорог, но она не была полностью размечена, поэтому нам пришлось скачать и использовать специальное приложение GPS на своих телефонах, чтобы не сбиться с курса. Кроме того, мы должны были иметь при себе набор для выживания наряду с другим снаряжением, потому что были участки, недоступные для наших экипажей или персонала гонки. Мы должны были уметь самостоятельно справляться с трудностями и ориентироваться в дикой природе. Это была не просто гонка. Это было настоящее