Шрифт:
Закладка:
Злился ли я? Не совсем. Штабу было ясно, что дистанция во многих местах не обозначена, поэтому первые 72,3 мили я внимательно следил за GPS. Но как только я взял в руки пейсеры, я оставил все на их усмотрение, а когда я перехожу в режим бездумья, я всегда терплю неудачу. Это случилось на Delta Selection, и это снова произошло в Моабе. СА - одна из моих самых сильных сторон. Я горжусь тем, что читаю местность, нахожусь в гармонии с собой и настраиваюсь на ситуацию, и когда мой SA падает, все, что я затеял, рушится, как мгновенная карма.
У меня были свои причины отказаться от штурманской службы. Я пытался провести свою гонку без сна. Я знал, что это займет более двух с половиной дней, и думал, что будет легче, если я буду только бежать и сосредоточусь на своей форме, питании и гидратации, чтобы преодолеть любые барьеры и справиться с любым дискомфортом, который появится. Не забывайте, что к тому моменту, как мы свернули с дороги, я уже бежал двадцать четыре часа. Я был измотан, и мне было приятно, что не нужно так много думать. Но в вашей жизни никогда не наступит момент, когда вы должны поддаться этому менталитету автопилота.
Перед гонкой я объяснил своим пейсмейкерам, что их единственная задача - не дать мне заблудиться, что я считал худшим вариантом развития событий. Теперь, когда мы были здесь, что хорошего в том, чтобы накричать на моего пейсера? Это сделало бы плохую проблему еще хуже. Нам нужно было сосредоточиться на том, чтобы вернуться на курс. К тому же, мне все еще нужна была его помощь, чтобы закончить гонку. Я не мог разрушить его уверенность и моральный дух или настроить против него других членов команды. Тем более что виноват был я.
Никогда не стоит полагаться на то, что кто-то другой будет вести вас в гонке. Мне следовало использовать своего пейсера в качестве запасного навигатора и все время следить за своим GPS. Нельзя пропустить ни одного поворота! И каждый раз, когда вам кажется, что вы что-то пропустили, вы должны остановиться и пропустить это прямо сейчас. Я должен был доставать телефон и проверять приложение GPS каждые пять-десять минут, а то и каждую милю, но я поленился, потому что мой мозг жаждал передышки. Я знал, что 240 миль - это не шутка и требует самоотверженности и упорства, но все же позволил кому-то другому проложить маршрут за меня и даже не проверил его. Я мог бы обидеться на них, если бы захотел, но единственным человеком, ответственным за этот беспорядок, был я.
Слишком многие руководители отмахиваются от вины и указывают пальцем, вместо того чтобы назвать себя, но когда они так поступают, ничего не исправляется ни в краткосрочной, ни в долгосрочной перспективе. Я сразу понял, что допустил наихудший сценарий развития событий, и это позволило мне двигаться вперед и справляться с последствиями гораздо быстрее. После того как в пылу сражения была совершена ошибка, единственное, что имеет значение, - это разобраться с ее последствиями с ясной головой. Выяснить, где, когда и как все пошло не так, очень важно, но все оценки должны подождать, пока гонка не закончится. А сейчас я участвовал сразу в двух гонках: Моаб 240 и гонка за лекарством для щитовидной железы, которое ждало меня на следующей станции помощи.
Когда я не принимаю лекарства от щитовидной железы, мое тело становится таким хреновым. Когда чертовски жарко, мне кажется, что я замерзаю. А еще я становлюсь медлительным и вялым, как будто только наполовину проснулся, потому что сбой в работе щитовидки нарушает обмен веществ. Я знал, что у меня есть время для приема лекарств, так почему же, черт возьми, я не носил их с собой? На последнем пункте помощи у Киша они были в пакетике наготове, но я бежал очень хорошо, и, хотя знал, что буду сокращать дистанцию, был уверен, что успею добежать до лекарств вовремя, учитывая мой стабильный темп. Именно такие ошибки совершаются, когда предполагаешь, что все будет гладко, а горнило ультра создано для того, чтобы выявить все неправильные повороты и неверные решения. Теперь это превратилось в комплексный провал.
Пробежав в общей сложности около пятнадцати миль не по курсу, в паре миль от нашего неверного поворота подъехал на машине представитель гонки. Они отвезли нас обратно к тому роковому перекрестку, который теперь был четко обозначен знаками, чтобы уберечь бегунов позади меня, но мы все еще находились в пятнадцати милях от следующего пункта помощи, у нас не было еды и воды, и я остро нуждался в лекарствах. Штаб дал Кишу разрешение встретить нас на дистанции, но к тому времени мое состояние ухудшилось. Моя температура падала, легкие были тяжелыми, и я понимал, что если продолжу бежать, то стану опасен для здоровья.
До конца гонки оставалось еще 135 миль, и, хотя я проглотила лекарства, как только прибыла в Киш, моей щитовидной железе требовалось время, чтобы прийти в норму и нормализовать температуру тела. Я решил отдохнуть, не представляя, сколько времени может занять этот процесс. Я уже пробежал 120 миль. Предсказуемо, в течение часа мое тело отреагировало так, будто гонка закончилась. Я начал отекать и напрягаться, так как мои мышцы перешли в режим восстановления.
Это может стать проблемой.
Я уже много лет занимался проблемой своей щитовидной железы. Многим военным, особенно тем, кто служит в отрядах специального назначения, ставят диагноз "гипотиреоз", потому что наши надпочечники постоянно подвергаются атаке во время тренировок и боевых действий - в период с 2008 по 2017 год было зафиксировано сорок тысяч случаев. Но я с детства жил на гормональном коктейле "бой или бегство". Спецназ только что закончил работу по выжиганию моих надпочечников. Когда надпочечники отключаются, организм пытается получить необходимые ему вещества через щитовидную железу. Щитовидная железа - главный компьютер эндокринной системы, и когда она перегружена, наш метаболизм - процесс преобразования выпитого и съеденного в энергию - нарушается, что может привести к целому каскаду последствий.
Отчасти благодаря моему режиму растяжки
