Куликовскую битву, вместе с ее последствиями, они прошли, и задачки с незадачливыми купцами и их товарами на уроке арифметики как орешки пощелкали, и даже поучились правильно составлять прошение во всякие государственные конторы на уроке чистописания.

Довольные ученики возвращались после завершившихся уроков домой.

— Слыхали? Этого гада, Сырова, все же задержали! В Нижнем, на железной дороге. Мне отец рассказал, им по телеграфу сообщение пришло. — Высказался Сенька, когда они приблизились к побитому в ходе жаркой схватки и до сих пор не жилому дому, в котором не так давно обитал удравший от полиции тайный заговорщик. Насколько Семен когда-то души не чаял в этом приезжем краснобае, настолько же теперь желал ему всего самого плохого. И, в общем-то, Андрей своего приятеля вполне понимал: помимо порки Сенька еще лишился всех скопленных им до той поры денег и до сих пор питался одной единственной страстно не любимой им овсянкой. Ну, да, Силантий Осипович, его батюшка, когда его разозлить, бывал очень изобретателен на наказания.

— А ведь он зачем-то вернулся после завода в свой дом… — задумчиво сказал шедший рядом Герасик. — А когда нагрянула полиция, вынужден был очень быстро удирать отсюда. Через заборы, да огродами много на себе точно не унесешь.

— Ты думаешь, он тут что-нибудь до поры припрятал, а после не успел забрать? — Оживился Семен, которого лишение всех его денег ударило как бы ни сильнее, чем сама порка.

— Не исключено, — проговорил Герасик, боковым зрением отслеживая, как по улице в разных направлениях, туда-сюда, топают ее жители. — Только вот прямо сейчас нам сюда лезть не стоит. Наверняка кто-нибудь нас за этим делом заметит и раззвонит окружающим. Лично мне объясняться с полицией, зачем я сюда полез, совсем даже не хочется.

Лезть в разоренный полицией дом решили после наступления темного времени. Сема с Герасиком вознамерились принести с собой керосиновые лампы и свечи, а Андрейка понадеялся на свою способность видеть в темноте. Ну, и к тому времени у него, возможно, будет еще один невидимый другим спутник. Так-то Ло в эти дни допоздна разведывал всякие магические секреты, мог и не успеть до темноты вернуться. И не только в самой гимназии разведывал! Подслушал Ло там как-то разговор пары учеников о том, что основную боевую магию им вовсе не учителя на уроках, а родственники в домашних условиях преподают. Вот теперь каждый день подглядывает, да подслушивает, сопровождая знатных гимназистов после окончания их занятий, по домам.

Ло все же успел вернуться как раз вовремя, Андрейка только-только успел с домашними заданиями разобраться и проводил очередную вечернюю тренировку, когда в его ушах послышалось:

— А я еще одно замечательное заклинание подсмотрел. Тебе должно понравиться.

И Андрейкой, к этому времени, уже было четко замечено, что «замечательными» в классификации чертенка являлись только воистину боевые заклинания, причем не просто боевые, а имеющие немалый потенциал убиения ближнего своего. Правда, далеко не все подсмотренные заклинания мог освоить сам чертенок, а научить Андрейку у него получалось и еще меньшему их числу.

— А мы, с ребятами, собрались поискать клад в заброшенном доме, — в тон чертенку ответил Андрейка. — Как окончательно стемнеет, так сразу пойдем.

— С ребятами, значит, не только с Семой? — Уточнил Ло, подразумевая, что с Семеном ему можно было бы пребывать и не только в своей невидимой форме.

— Прости, вообще всю эту идею предложил Герасик, без него бы в этот раз никак не получилось, — повинился парень, понимающий, как надоедает чертенку все время пребывать в состоянии бестелесности, в котором он вообще никаких ощущений от тела не получает.

— Да, ладно, я же понимаю, чем больше посвященных в твою тайну, тем больше риск, что информация о тебе дойдет до церковников, — покивал невидимой головой чертенок, интонацией голоса давая понять своему патрону, что он вовсе не против прогуляться в хорошей компании, даже если не все из этой компании догадываются о его присутствии.

Вроде как, стемнело, на небе в просветы между тучами выглянули звезды. Андрейка, стараясь не привлекать внимания своих домашних, поспешил со двора на выход. Ну, что, вполне удачное время для их авантюры, на всем видимом мальчишке пространстве улицы кроме него и спотыкающегося на каждом шагу Герасика ни одного человека вообще не наблюдается.

— Гераси-ик! — Позвал Андрейка, стараясь при этом не сильно повышать голос.

— А, это ты! — Отозвался приятель, обернувшись на звук Андрейкиного призыва. — Темнота такая, хоть глаз выколи. Не понимаю, как мы вообще будем там что-то искать.

— Сам же предложил пойти туда, когда стемнеет, — опешил Андрейка, которому все было отлично видно.

— Ну, да, не подумал, что к весне совсем не то, что в самом начале зимы, ночи делаются темными, — повинился парень. — Впрочем, все равно пошли. Я же с собой керосиновую лампу прихватил, может, удастся что-нибудь путное отыскать.

Семка приятелями обнаружился уже на месте. Он не только уже зашел в дом, но и занавесил предусмотрительно притащенной тряпкой окно и даже, при свете зажженной свечи, обследовал часть помещения.

— Ты чего нас не подождал? — Поинтересовался Андрей у друга.

— Кто рано встает, тому бог подает, — ответил общеизвестной пословицей Семка и тут же уточнил: — если что-то найдем, то как добытое делить станем? Все поровну, на всех, или кто нашел, того и находка?

— Давайте, кто найдет, — ответил Герасик, предварительно взглядом убедившись, что мешок Семена совсем пустой, а значит, он не нашел еще никаких сокровищ. После этого Герасик извлек принесенную с собой керосинку и разжег в ней небольшой язычок пламени.

И тут Андрейка понял, что его дар видеть в темноте имеет свои ограничения. В частности, именно сейчас, в зыбком свете одновременно свечи и керосинки у него в глазах было не столько изображение окружающего, сколько плавали какие-то размытые, пляшущие тени.

— Мы так, толкаясь тут все втроем, будем только друг другу мешаться. Сыров ведь мог что-то спрятать не только тут, в избе, но и где-нибудь в чулане или вообще в сарае, во дворе, — сказал он, сделав вид, что задумался. — Давайте я снаружи поищу. Опять же, я очень хорошо вижу в темноте, поэтому не буду огнем привлекать чужого внимания.

— Тогда чулан тоже нам