когда я интересовалась тем, как, собственно, следует понимать слово «червяк», он не мог ничего сказать, ему потребовалось время на размышление, и лишь вечером он сообщил мне, что червяк – это собственно жизнь: у него точно такая же форма, как и у жизни, и движется он так же, как жизнь. При этом мальчик показал мне эту змеевидную форму. Это уже знакомое толкование вынырнувшей наружу из бессознательного фантазии, которая сообщает нам, что червяк, в соответствии с религиозным кругом представлений, каким-то образом связан с наслаждением запретным плодом любви. Должно быть, Отто долго размышлял над этим «червяком», если он отвел для него в своей схеме человека категорию экстра и представляет его как составную часть самого себя; следует отметить и то, что он упоминает «червяка» = «жизнъ» как промежуточную часть человека, как это соответствует анатомическому строению тела.

Отто очень нежно относится к матери. Когда он был ребенком, у него долгое время болел желудок, и мать заботилась о нем. Теперь у него есть две записные книжечки со стихами, посвященными215 его матери. Написал ли он их сам или, как считает его мать, списал откуда-то – остается неопределенным. В любом случае интересно, как он понимает эти стихи. Одно из них.

Жизнь

Начало – это конец,

Конец – это песня,

Начало заканчивается,

Конец побеждает.

Отто объясняет: до тех пор, когда мы еще не жили, было лучшее состояние. С началом жизни, рождением заканчивается это счастливое состояние. Я спросила Отто, где же были люди, когда они еще не жили. «В одном человеке», – отвечает он. В другой раз я задаю контрольные вопросы, получаю точно такой же ответ, Отто добавляет, он думает, что это самое счастливое состояние было незадолго до рождения. Это соответствует ощущениям страстных поэтов, которые, по его словам, получают наивысшее удовольствие и умирают. Для Отто рождение – это освобождение от его матери = смерть. По мнению Отто, конец, ничто – это самое прекрасное состояние. Если состояние не может оставаться таким же прекрасным, каким оно было, так как люди жили в одном человеке, добавляет Отто позже, то не жить все же хорошо. Эту «фантазию о материнском чреве» сопоставим с «Языком сновидений» Штекеля216,217 и, кроме того, со «Сказанием о Лоэнгрине» Отто Ранка218. Этот исследователь ссылается на «фантазию о чреве матери» в мифологии и специально показывает в своем труде «Миф о рождении героя»219, что люди думали о смерти как о возвращении в чрево матери и новом рождении. Отто тоскует по смерти, потому что он тоскует по единению со своей матерью (возвращение), по времени, когда его еще не было здесь. Подобное желание мы упоминали в его сновидении об анатомическом строении.

Следующее стихотворение.

Часы

На столе стоят старые часы,

Прародительница уже помешалась;

Ей был отмерен

Срок человеческой жизни.

Лишь одна понимала оракул часов, это бабушка;

Она и я уже давно радовались сроку,

где мне указан возраст.

Однажды я болел;

Я очень сильно радовался

правильному предсказанию,

А потом старой бабушки не стало.

И я не мог сказать ей,

О чем я хотел спросить ее

с большим удовольствием.

Также Отто рассказывал мне о других женщинах, которые в его сновидениях занимали место торговки углем. Это всегда были пожилые женщины. Одну из этих женщин в своем стихотворении он называет богиней своей судьбы, потому что она понимает оракул часов. По словам самого Отто, часы – это бабушка двух мальчишек-кучеров, с которыми он общался, несмотря на запрет своей матери. Он хотел узнать у бабушки, сколько он будет жить. Фрейд говорит: дети и невротики живут вне времени, потому что они живут в своей фантазии, не связанной со временем. Штекель пишет в «Отношении невротика ко времени»220 – невротики никогда не расстанутся с их временем, потому что они никогда не расстаются с их детскими желаниями. Он сам приводит пример с детьми, которые постоянно вычисляют, и это оказывается вычислением разницы в возрасте между детьми и родителями. Сознательно или бессознательно каждый ребенок хочет, чтобы ему было столько же лет, как и родителям, чтобы иметь равные права и наслаждаться такими же удовольствиями, как и взрослые. Отто хотел знать день своей смерти, по которой он постоянно тосковал. Он был болен, вероятно, в это время он наслаждался безграничной любовью своей матери. Смерть была для него не чем иным, как кульминационным пунктом этой любви, но он не заметил сам кульминационный пункт. Жуткий вопрос, когда наступит его счастливый момент, не был решен, потому что бабушка = часы онемела.

3. Анализ мальчика

«Откуда ты? – спросила я, шутя, мальчика Валли в возрасте четырех с половиной лет. – Из маминой крови, – говорит малыш, лукаво смеясь. – Где же она берет кровь? – Из пальца; когда уколют палец, то течет кровь. – Откуда ты это знаешь? – Из сказки, Снегурочка; щеки у нее были красные, как кровь».

Вероятно, малыш объединяет здесь две сказки: о Спящей красавице, которая уколола палец и умерла, и о Снегурочке с кроваво-красными щеками. Он отмечает смерть Спящей красавицы в фантазии о рождении.

Чтобы избежать вопроса о внушении, я не упускаю из виду роль отца и осведомляюсь, откуда появился отец. «Также из крови матери, – считает малыш, – сначала мама родила меня, а потом папу». Согласно утверждениям Фрейда, мальчик хочет быть одного возраста с отцом и обладать равной с ним силой, быть еще старше и сильнее отца. Нам известно, что как только у взрослых людей появляется желание, которое не нужно обнаруживать, устанавливаются «сопротивления», которые выражаются в «рассеянности», незнании ответов на вопросы, уклончивых ответах. Так же происходит и с Валли. «Почему ты называешь его отцом?» На этот вопрос Валли дает бессмысленный ответ: «Потому что он агроном» (профессия отца).

В следующий раз я спрашиваю, откуда появляются растения в земле. Любой деревенский ребенок сразу бы ответил. Нас удивляет утверждение Валли о том, что он не знает этого, потому что он сын агронома; он часто видит своего отца на работе в кабинете или в саду. Когда я продолжаю настаивать, он говорит, что они происходят из вишни. (NB: плоды вишни красные и круглые, как капли крови.)

«Что же делают с вишней? – Она всходит здесь» и т. п. (показывает место). «Что ты делаешь, когда хочешь, чтобы в твоем саду росли цветы и трава? – Я не знаю. –