К вечеру, когда ребята снова навестили меня, чтобы рассказать о результатах прошедшего этапа соревнований и поделиться впечатлениями, к нам в дверь постучался метрдотель. Парень в белой рубашке склонился в поясном поклоне и осведомил:

— Господин Шагайн, вы, как один из попавших в четвёрку финалистов, приглашены на церемонию в честь начала основного этапа турнира.

Я поглядел на Кирилла с лицом, выражающим полную неготовность посещать какие-либо мероприятия, но парень тут же дал понять, что отказывать в подобном — плохой тон.

— Твоё отсутствие будет неуважительным, Кость, — пояснил он. — Понимаю, ты восстанавливаешься. Но нужно соглашаться. Хотя бы на полчасика, чтобы люди тебя увидели.

Я снова мазнул глазами по парню в белой рубашке.

— Передайте организаторам, что я буду присутствовать.

— Да, господин, — метрдотель выпрямился, развернулся и вышел из помещения.

Я тяжело вздохнул, не понимая, к чему все эти церемонии. Какой смысл романтизировать процесс избиения людей другими людьми? Что в этом может быть приятного? Но казалось, эти вопросы мучают только меня, так как Марья и Кирилл лишь воспряли духом.

— Кость, ты знал, что на таких церемониях можно познакомиться со многими высокопоставленными людьми? — первым подала голос Марья. — Более того, церемонию в честь турнира проводят не простые люди, а столпы Империи. И сегодня там будет присутствовать сам Аристарх Оболенский.

Эта новость приятно удивила, однако я всё ещё не понимал, к чему всё это.

— Ты только представь, сколько там будет красивых девчонок… — добавил Кирилл, заулыбавшись. — Притом они все будут смотреть на тебя, так как ты самый молодой человек, который всё ещё является участником.

— Даже не думай, — Марья тут же осекла парнишку. — Я буду отбивать от вас всех этих девиц. Не нужны нам всякие соблазны. Костя должен быть сосредоточен на следующих противниках. Ты же слышал, ему нужна победа и только победа.

— Да, но…

— Она права, — я был вынужден согласиться. — Отвлекаться сейчас нельзя, поэтому отсрочим празднования на потом.

Марья кивнула и поднялась на ноги. Хлопнула парня по плечу и глазами заставила его встать следом.

— Пошли, Кирилл, — потянула она парня за руку.

— Куда?

— Купим Косте нормальную одежду.

* * *

Через пару часов ребята вернулись в номер. Марья зашла первая. В одной руке она держала дорогой на вид черный смокинг, а в другой черную жилетку с белой рубашкой. Кирилл зашёл в номер с улыбкой до ушей и продемонстрировал мне дорогое на вид пальто.

— Одевайся.

Я встал с кровати, взял протянутую мне одежду и подошёл к зеркалу.

— Выглядит очень дорого, — оценивающе прошёлся я по ткани.

— Ничего, — улыбнулась Марья. — Это наш подарок. Мне ещё папа денег добавил, сказал не жалеть.

Я скинул футболку и примерил одежду. Сидело идеально. Примерил высокие кожаные туфли, которые подал Кирилл, и оценил себя в зеркале. В этой одежде любой будет выглядеть привлекательным.

Марья подошла ближе и поправила мой галстук, сказав лишь:

— А ты красивый.

— Ну, теперь мы за тебя спокойны, — улыбнулся Кирилл.

Церемония проводилась неподалёку от арены, поэтому мы решили добраться пешком. Близ здания выстроилась очередь. Гости оживленно беседовали между собой и провожали меня любопытными взглядами, но не успели те подойти ко мне, как нас встретила охрана и проводила через чёрный выход.

Внутри всё было под стать прибывшим на церемонию гостям: на украшенных золотистой вязью потолках висели увесистые хрустальные люстры, через широкие окна было видно ночное небо, а стены были развешаны портретами незнакомых мне людей.

Когда мы поняли, что в центре помещения стоять спокойно не получится, я попросил ребят отойти подальше от центра, где оркестр исполнял классическую музыку, и присесть у мини-бара. Да, там тоже народу было навалом, но такой давки не было.

Через тридцать минут покидаю это место — дал я себе установку, махнув рукой Сергею Болконскому, который стоял в компании рода Дубровых.

— Эх… люблю светские тусовки, — мечтательно произнёс Кирилл, разглядывая девушек в вечерних платьях одну за другой. — Думаю, этим я в папаню пошёл. Не удивлюсь, если через десять лет у меня будет больше трёх жён.

— Кость, — ткнула локтем Марья, не обращая внимания на Дубрового. — Мне кажется, или господин Оболенский уже вторую минуту косит на тебя глаза? Я, конечно, не уверена, но… кажется, что-то он в тебе нашёл. Не знаю, что именно, но так обычно смотрят в одном случае. Когда кем-то очень заинтересованы.

Я кивнул девушке. Аристарх Оболенский смотрел на меня скорее потому, что я и сам не стеснялся сверлить его изучающим взглядом. В зале было больше сотни людей, но именно этот человек вызывал во мне чувство дискомфорта.

Мне будто тесно находиться с ним в одном помещении.

Но ситуация усугубилась, когда столп Империи оставил компанию юных девиц и двинулся в нашу сторону, держа в руке бокал с шампанским. Марья тут же заметила это и начала ёрзать на стуле в растерянности со словами «О нет, он идёт к нам!». Кирилл всё это время любовался красавицами, поэтому заметил воителя чуть позже, когда тот стоял в метре от него. Глаза парнишки тут же округлились, а рот застыл в полуоткрытом положении.

— Приветствую, юные господа, — голос Аристарха Оболенского заставил ребят замереть в ужасе. Мужчина посмотрел на меня. — Рад знакомству, господин Шагайн.

Он протянул мне руку, я пожал её в ответ. И в одном лишь касании мы оба осознали силу друг друга. На теле у этого человека определённо скрыты линии души — не те же, что ношу я, но тоже крайне интересные. Мужчина тоже заметил, что на моём теле есть схожие узоры, он натянул улыбку, а Марья и Кирилл раскрыли рты в жутком ошеломлении.

— Я Аристарх Оболенский, — мужчина посмотрел на Кирилла. — Девятый столп Российской Империи.

— К-кир-рилл… Дубровый, — еле выдавил парнишка, сглотнув. Казалось, по лицу его пробежала капелька пота. Аура мужчины была настолько ярко выражена, что, казалось, подчиниться ему хотелось даже мне.

Воитель посмотрел на девушку.

— Марья… — она, впрочем, была не менее напугана. — Марья Болконская.

И стоило ей произнести своё имя, как мужчина о них забыл. И о Марье, и о Кирилле. Он лишь смотрел на меня.

— Я смотрел ваш поединок, господин Шагайн, и мне на секунду показалось, что вы подчинили воду. Это так?

Я держал лицо невозмутимым. Ребята же не стеснялись показать слабость, они устремили свои взоры на меня.

— Не думал, что кто-то это заметил, — отозвался я спокойно.

— Интересно… — задумчиво пригубил бокал Аристарх, поглядывая мне в глаза. — Вы, полагаю, знаете, для чего на каждом Московском турнире среди неодарённых обязательно присутствует один из столпов Империи?

— Нет, господин, — я мотнул головой.

— Это правило существует для того, чтобы более слабые участники не могли подчинять себе природную стихию, — пояснил он с лёгкой улыбкой. — Когда в стае есть сильный вожак, никто и не подумает слушать того, кто более слаб. Вам же… удалось во мгновение сделать воду послушной. Она действительно посчитала вас сильнейшим на арене. Как такое возможно?

— Я был в сражении, сознание было в особом состоянии, вы же сидели на трибунах, — пожал я плечами. — К тому же, воды было слишком мало. В основном я использовал воду, выделившуюся из собственного тела.

Глаза Оболенского на секунду раскрылись шире.

— Постойте, что вы сказали? Сознание было в особом состоянии? — уточнил он. — И в каком же состоянии вы были, не постесняюсь спросить?

Он меня проверяет? Если так, то я буду вынужден промолчать. Состояние «дхьяна» носит своё начало на Триаде, и этот человек, насколько сильным бы он ни был, попросту не может знать о нём. К тому же, даже если он понимает, о чём я говорю, разная терминология наших миров не даст ему никакой информации.

— В состоянии полной концентрации на противнике, — уклончиво ответил я, чем вызвал улыбку на лице столпа.

— А у меня немного другая теория, — задумчиво протянул он. — Думаю, то сияние ваших глаз, которое вы тотчас подавили, отразило мою значимость и моё влияние. Вода подчинилась вам только из-за этой мгновенной вспышки.

— Возможно, — я пожал плечами. — Но я не знаю, что случилось с моими глазами. Не привык полагаться на дополнительные силы, когда подчиняю капли воды. Притом не считаю, что вы с трибун сможете ограничивать меня.

Аристарх Оболенский помолчал минуту, разглядывая меня с головы до ног, склонил голову в бок и покачал ей.

— Если бы не ваш молодой внешний