Светлана рассказывала об утрате «веры», когда умер ее отец. Сталин был для нее «авторитетом, который…». И она так и не завершила свою мысль, но просто сказала: «Да, я любила его». Очевидно, он был высшим непререкаемым авторитетом, который не мог ошибаться. Он был для нее, если говорить прямо, образом бога. В те далекие годы наивного детства в Кремле Светлана испытывала чувство дочерней преданности к отцу, и у нее не было места сомнению. Была, в полном смысле слова, вера. Вслед за ее потерей последовала череда открытий, разочарований, и в конце концов она пережила столь желанное внутреннее озарение. Оно пришло к ней через религиозный опыт; словно она вышла на освещенную солнцем поляну в глухом лесу ее заблуждений.

Когда Светлана еще находилась в Индии, она продолжала ощущать страх и нерешительность. Но постепенно поверила, что у каждого человека своя предназначенная ему судьба. Она почувствовала себя в безопасности у сестер-визитанток во Фрибуре, она ощущала себя «сорванной веткой, упавшей в бушующий поток жизни»; волны влекли ее ненавязчиво, мягко, но неумолимо. Светлана верит, что человеческая жизнь «заранее предопределена», все случайности имеют в основе единый замысел.

Обобщенный религиозный опыт, частью которого является опыт Светланы, наводит мосты между индуизмом и христианством. Индийский гуру Рамакришна Парамахамса, чье учение она находила наиболее значительным, почти постоянно находился в экстатическом состоянии, и потому ему пришлось отказаться от выполнения жреческих обязанностей. Он полагал, что осознание Бога является высшей целью человека. Он также учил о Матери-Вселенной, а в христианстве, как известно, почитается Дева Мария. Со времен язычества образ Матери-Земли присутствует в религиозных представлениях многих народов мира.

Учение Рамакришны популярно и в наше время в Индии. Его самым известным учеником и последователем был Свами Вивекананда, живший в прошлом столетии. В современной Индии высказывание этого философа «Имитация не является цивилизацией» наполняется новым содержанием, идет ли речь об имитации советской системы или о доктрине индустриализации, которая должна проводиться любой ценой. Для того чтобы добиться возрождения человека, Вивекананда призывает к «восстановлению его утерянной идентичности и свободы».

Неудивительно, что Светлана была увлечена подобными взглядами на этом этапе ее жизни. Ирония, однако, заключается в том, что именно ветеран коммунистического движения Бриджеш Сингх познакомил женщину, которая любила его, с основными постулатами индуизма. В прошлом участник Коминтерна, марксист-атеист и сторонник диалектического материализма, он попросил свою нареченную вернуть его прах на родину и рассеять его над водами Священного Ганга. Британский государственный деятель Ричард Кроссман в своем предисловии к книге «Бог, который потерпел неудачу» высказал утверждение, что европейские интеллектуалы приняли «догматы сталинизма» по той причине, что они предлагали человеку «своего рода религиозное освобождение от ответственности». Им стало понятно, что было гораздо легче «возложить на алтарь мировой революции в качестве жертвы духовную гордость, чем впоследствии низвергнуть ее с него».

Падение марксистского бога побудило Бриджеша Сингха и Светлану, которая находилась под его влиянием, возвратиться к традиционным воззрениям, не важно, индуистским или христианским. Все догматические ограничения отбрасывались ради плюрализма мнений.

Светлана намеревалась проводить большую часть времени в многоликом Варанаси, который стал символом терпимости индуизма. Это многолюдный город на Ганге, где сталкиваются красота и уродство, где священные коровы греются у погребальных костров, где толпы паломников и полуобнаженные садху бродят среди богато украшенных скульптурными изображениями 15 тысяч храмов, а на платформах, укрепленных над рекой, сидят и медитируют в позе йоги святые люди, крестьяне, торговцы, нищие.

Французский индолог Луи Рену, преподаватель санскрита и индийской литературы в Сорбонне, пишет, что индуизм – «сложная и богатая религия», которая дает возможность встать на «путь духовного прогресса и свободы», ее адепты могут рассматривать такие вопросы, которые в других культурах являются прерогативой только богословов и философов.

Он мог бы добавить, что в некоторых культурах такие проблемы решаются с помощью псевдосвященных трудов Карла Маркса, Фридриха Энгельса, Ленина, Сталина и Мао Цзэдуна. 1 мая 1967 года, когда Светлана обустраивалась в Нью-Йорке, трехметровый портрет ее отца проносили по улицам Пекина вместе с портретами Маркса, Энгельса и Ленина. Все это напоминало православный пасхальный крестный ход с иконами.

Религиозное чувство Светланы восставало против ксенофобии советского режима. Советские власти были явно недовольны близкими отношениями Светланы и Сингха, хотя он и был коммунистом, и все из-за того, что он иностранец. Светлана не раз говорила, что ее всегда возмущал тот факт, что вследствие ее происхождения на нее смотрели так, как будто она была собственностью государства. Так что даже вопрос о браке с гражданином Индии должны были решать партия и правительство. Этот шовинистический подход оскорблял ее.

Светлана говорила так: «Мой отец был грузин, в роду матери были люди разных национальностей. Хотя всю свою жизнь я прожила в Москве, я считала, что дом любого человека там, где он чувствует себя свободным. Мой покойный муж Бриджеш Сингх происходил из древней индийской фамилии. Он был замечательным человеком, и я вместе с детьми очень любила его». Кроме этого личного признания Светланы сохранилось ее высказывание об интернационализме:

«Я верю в силу интеллекта в мире, не важно, в какой стране вы живете. Вместо того чтобы воевать друг с другом и бессмысленно проливать свою кровь, люди должны больше сотрудничать в деле прогресса человечества. Единственная вещь, которую я воспринимаю серьезно, – это труд учителей, ученых, образованных священников, врачей, юристов во всемирном масштабе, несмотря на границы между странами, на наличие политических партий и идеологий. Для меня нет ни капиталистов, ни коммунистов; есть хорошие люди и плохие люди, честные и бесчестные, и в какой бы стране люди ни жили, они везде одни и те же; и то же самое мы можем сказать и об их надеждах и нравственных представлениях».

Светлана также ответила на два взаимосвязанных вопроса. Верите ли вы, что постулаты веры и основные идеалы коммунизма совместимы? Верите ли вы, что религия и коммунизм могут сосуществовать? Ответ был таков: «Я не думаю, что классовая борьба и революция могут идти рука об руку с идеей любви». И сразу же прозвучала следующая реплика: «Нет, я не верю, что их может что-то объединять». Когда ей был задан вопрос, что теперь, когда коммунистические догмы потеряли для нее значение, намеревается ли она «публично выступить против них», Светлана ответила, что она не планирует заниматься «политической деятельностью»: «Я не собираюсь никого учить – призывать выступать за коммунизм или против него».