симпатизировал муллам, которых «железный эмир» пытался сокрушить. На самом деле мулл не раздавили и не перевоспитали – они по-прежнему определяли общественное мнение и играли на человеческих страстях. Они все еще были морем, а правительственные чиновники – лишь морской пеной.

Зная об этом, Насрулла контактировал с наиболее консервативными муллами и заверял, что у них есть друг во дворе. Муллы, в свою очередь, утверждали, что у принца много друзей в сельской местности.

Насрулла-хан ненавидел англичан по религиозным мотивам (ведь фаранги были кафирами) и регулярно предлагал провозгласить против них джихад. Вообще в последние годы британского протектората принц являлся самым высокопоставленным и титулованным реакционером Афганистана – и зачастую вел себя как эмир. По слухам, как-то он сказал товарищу, что может за день свергнуть брата. Впрочем, Насрулла ничего не предпринимал, выжидая удобного случая, – тем более что старший сын и наследник эмира, трусливый и легкомысленный Инаятулла, определенно не мог составить конкуренцию своему хищному дяде.

Интересно, что в молодости Насрулла успел повидать мир. В 1895 г. он заменил отца во время официального визита в Великобританию (здоровье не позволяло Абдур-Рахману предпринять столь долгое и трудное путешествие). 29 апреля Насрулла отплыл из Бомбея. 23 мая он высадился в Портсмуте и спустя четыре дня встретился с королевой Викторией в Виндзорском замке.

3 сентября 1895 г. принц отправился из Лондона в Париж, затем – в Рим и Неаполь, и 16 октября 1895 г. добрался до Карачи. Он вернулся в Кабул через Кветту, Чаман и Кандагар. По версии журнала «National Geographic» (1921), это было самое длинное путешествие, когда-либо совершенное афганцем.

Главной проблемой для официального Кабула в то время была Великая война, которую позже назовут Первой мировой (1914–1918). Махмуд-бек Тарзи и Насрулла твердили, что Афганистан должен сражаться с Великобританией (первый считал так из симпатии к младотуркам, второй – из ненависти к британским «неверным»).[562] Поразмыслив, Хабибулла решил сохранить нейтралитет. На эмира давил османский монарх Мехмед V, объявивший Антанте джихад и ожидавший массовой поддержки от единоверцев. Дело в том, что с XVI в. султаны Высокой Порты носили титул халифов – повелителей всех мусульман на земле, и Мехмед V уповал на то, что соберет многомиллионное воинство. Но светскость Хабибуллы сыграла ему на руку. Он не позволил втянуть свою страну в длительный кровавый конфликт – и, если честно, Афганистан не примкнул бы ни к одной из сторон без ужасных для себя последствий. Государство Хабибуллы находилось под протекцией Великобритании и располагалось по соседству с Россией – а значит, не могло выступить против этих держав. В то же время для страны с мусульманским населением было бы глупо присоединяться к Антанте – и тем самым автоматически ввязываться в противоборство с самим халифом.

С декабря 1914 г. в Кабуле работал Оскар фон Нидермайер – немецкий разведчик, возглавлявший германо-турецкую военную миссию. Нидермайер неоднократно встречался с эмиром и его вельможами, суля им от имени кайзера не только гарантированную победу, но и помощь в создании Великого Афганистана (за счет аннексии ряда территорий Персии и Британской Индии). Но Хабибулла удержался от соблазна – и в мае 1916 г. Нидермайер уехал ни с чем.

Между тем англичане пристально следили за обстановкой. Для них суверенитет Кабула означал, что афганцы могут сражаться за Туманный Альбион, просто перейдя «линию Дюранда» и влившись в ряды очередной индийской армии. На европейских фронтах сражалось около 700 тыс. индийцев – треть из них исповедовала ислам, а свыше 80 % солдат-мусульман по случайному совпадению рекрутировали на границе с Афганистаном. Иными словами, афганцев в рядах британских колониальных войск оказалось очень много. По окончании Первой мировой войны Хабибулла заявил, что в победе Великобритании есть и заслуга афганцев. Эмир даже попросил допустить Афганистан к участию в Парижской мирной конференции (1919–1920) – но Фредерик Тесиджер, виконт Челмсфорд (вице-король Индии) назвал эту просьбу нелепой.

20 февраля 1919 г. – через месяц после начала Парижской мирной конференции – Хабибулла отправился на охоту в восточную провинцию Лагман. Время для подобного мероприятия было выбрано странное, ибо в феврале горы еще покрыты снегом; но эмир любил приключения. Его верный друг, мустауфи Мухаммед Хусейни, задержался в Джелалабаде, а свита вместе с монархом направилась дальше.

Спустя пару часов Хусейни, по словам очевидцев, получил какую-то записку, прочел ее – и побледнел. Мустауфи тут же набросал несколько строк и послал бумагу вдогонку повелителю – причем приказал гонцу переодеться в черное и взять черную лошадь, чтобы тот резко выделялся на фоне снега – и чтобы эмир его непременно заметил. Казначей надеялся, что Хабибулла встревожится и сразу прочитает письмо; но монарх, увлеченный охотой, сунул конверт в карман нераспечатанным.

Ночью, отужинав жареной дичью, государь удалился в свой шатер, довольный и изнуренный. Лагерь охранял генерал Надир-хан – старший из братьев Мусахибан; тут же присутствовал и принц Насрулла. По бокам царского шатра дежурили четверо офицеров; пятый, полковник Реза, караулил у входа.

Затем в шатер вошли трое мужчин – два массажиста и сказочник; каждый вечер перед сном они растирали эмиру ноги и убаюкивали его волшебными историями. Как только Хабибулла задремал, слуги бесшумно выскользнули из шатра; но едва они успели сделать несколько шагов, как раздался хлопок – и вслед за ними выскочил человек в черном. Полковник Реза схватил незнакомца за руку, но в темноте не разглядел его лица. Тут же подбежали Надир и Насрулла – они словно кружили поблизости в ожидании чего-то. Предполагаемый убийца вырвался и скрылся во мраке. Больше его никто и никогда не видел.

Эмира Хабибуллу застрелили прямо в сердце. Вероятно, злоумышленник забрался в шатер заранее и долго сидел в засаде.

Утром Насрулла поспешил в ближайший город – Джелалабад – и провозгласил себя эмиром. Покорный Инаятулла присягнул дяде на верность, легко отказавшись от короны.

Когда новость об убийстве государя достигла Кабула, молодой Аманулла действовал молниеносно. В мгновение ока он захватил казну, принял командование армией и пообещал повысить жалованье солдатам, дабы заручиться их лояльностью. Затем принц собрал самых уважаемых горожан и обратился к ним со страстной речью. Потрясая мечом, он произнес слова клятвы: «Я не вложу его в ножны, пока не предам убийцу своего отца правосудию!»

Далее Аманулла арестовал всех отцовских советников, которые могли представлять для него угрозу, и организовал судилище. Среди обвиняемых очутился и мустауфи Мухаммед Хусейни с сыном Халилуллой Халили – испуганным 12-летним подростком и будущим поэтом национального масштаба. Кто-то заметил у Амануллы в руках письмо – предположительно то, которое Хусейни отправил Хабибулле с гонцом незадолго до трагедии. Поползли слухи, что в этом письме казначей пытался сообщить эмиру нечто порочащее Амануллу. Аманулла потребовал, чтобы Хусейни публично озвучил текст послания. Мустауфи в ответ громко крикнул: «Это был ты! Ты убил собственного отца!»

По приказу Амануллы казначея выволокли в дворцовый сад и повесили. Приговор приводили в исполнение солдаты – простые парни, вчерашние крестьяне. Когда они надевали петлю на шею некогда всемогущего финансиста, их руки дрожали. Мухаммед Хусейни издевался над своими палачами: «Вешают меня, почему же руки дрожат у вас? Делайте свою работу, мальчики, не бойтесь!»

К 28 февраля 1919 г. Аманулла ликвидировал всех конкурентов и полностью контролировал столицу. Он с чистой совестью объявил себя эмиром.

Сразу же после «драмы на охоте» Насрулле следовало мчаться в Кабул – однако он не торопился, ибо никогда не воспринимал Амануллу всерьез. Младший племянник был для него хулиганом и сопляком, недостойным внимания. Самоуверенный Насрулла совершил фатальную ошибку – недооценил врага. Через несколько дней он пришел в джелалабадскую мечеть – и очень удивился, услышав, что проповедь читают от имени «эмира Аманулла-хана». 3 марта из столицы нагрянули офицеры и арестовали Насруллу. Незадачливый монарх номинально продержался на троне неделю – но на самом деле даже не успел его увидеть.

13 апреля 1919 г. дядя предстал перед судом, которым руководил племянник. Разумеется, он был признан виновным в убийстве эмира Хабибуллы и приговорен к пожизненному заключению. Спустя год Насруллу задушили в тюрьме.

Афганские правители часто умирали насильственной смертью. Они погибали на поле брани или были казнены после проигранных войн. Однако хитроумная расправа над Хабибуллой осталась загадкой. Кто ее заказал? Кто задумал? Кто осуществил? Никто