пролома, и, казалось, только повернулся — и двое уже отлетели с порванными животами. Водитель обернулся — что там; машину резко занесло, сам незваный гость споткнулся, кто-то даже успел поднять оружие — но врага не сдерживало опасение попасть в товарищей — мелькнул короткий клинок и кое-кто лишился пальцев. И даже не задержался, чтобы расправиться с уцелевшими — нырнул против ветра в свою дыру и исчез. Ошеломлённые повстанцы долго смотрели друг на друга, потом кто-то заметил оставленную им вещь:

— БОМБА!!!

…Взрыв оторвал кабину от цистерны. Корму развернуло поперёк дороги, грузовик перекувырнуло раз пять кубарем, и, наконец, взорвался голубым пламенем останков метана в секциях… А в вышине, расправив прежде тщательно уложенные крылья, такого же цвета, как у брата-близнеца, любовался сделанной работой ночной убийца. Задание выполнено — Её Высочество будет довольна…

…На следующий день, как говорила официальная история: «под давлением обстоятельств», стратиг Альвареш нарушил приказ Штаба Революционных Сил, наконец-таки пустил воду в городской водопровод…

Призрачная воля

…Драгонарий ждал рапортов. Над ним, то есть под «Шайтаном», на нескольких экранах разворачивалась панорама острова Сентиней — подёрнутые дымкой горы, леса и пенное побережье, каменная россыпь городов. Кое-где мелькали вспышки — взрывы, от игольчатых уколов тактической артиллерии, до огненного шара размера с яблоко — стратегического удара. Шла война. Справа, где Мацукава начинал решительное наступление — линия фронта была расцвечена как на праздник. А где там эта принцесса, или Кверкеш — оставалось только гадать.

— Товарищ драгонарий! Последний транспорт к аюте по секретной части завершил шлюзовые операции и отчаливает!

— Начинайте операцию прикрытия. Субстратиг Кверкеш подкреплений не запрашивал?

— Никак нет, товарищ драгонарий!

— Хорошо. Продолжать операцию. Бэла, если я буду нужен — я у Златы.

Стажер рассеянно кивнул, занятый приборами.

Старшая колдунья же была занята со своими подопечными — где-то штук двенадцать самых разнообразных существ с закрытыми глазами покачивались в такт под общий ритм медитации. Тардеш остановился у входа, и, запахнувшись в тогу, наблюдал — это хоть успокаивало.

«Друг-драгонарий что-то хочет?» — вдруг раздалось в голове.

«Да не… не обращай внимания… просто хотел развеяться», — чуть не сказал голосом!

«Так за чем же дело встало⁈ Я сейчас…» — Злата открыла глаза, и её сменила Лакшмидеви.

«Да не стоило… колдовала бы дальше».

— Что ты переживаешь! Они без меня совсем хорошо обойдутся… да и мне отдохнуть не мешает! Ну, пойдём⁈

— Куда — «пойдём»⁈

— Ты же меня на свидание пригласил!

— Да-а… хорошо. Давай, что ли, по атриуму пройдёмся?

На боевом крейсере трудно найти место для отдыха — ни оба спортзала, ни столовка для этого не годились, а идти в «красный уголок», где сидели главные стукачи флота, — проще уж самому на себя донос написать… Правда, оставались ещё актовые залы, где временами крутили неплохое кино — но кто будет «крутить» им это кино во время боевой тревоги⁈ Тем более что механиками там — старшие канониры, а у них и так сейчас запара…

— Ну что? — вступила Злата после нескольких молчаливых шагов: — Соскучился уже по своей второй аюте?

— По всем скучаешь. Ну, ведь война всё-таки. Что поделать?

— Выиграть войну.

— Я пытаюсь. Вроде получается.

— Очень хорошо получается.

Она заглянула ему в глаза:

— Хочешь, я могу связать тебя с ней — это очень просто!

— Перестань, мы оба знаем, что она этого не любит.

— Ты запомнил, что она любит, а что нет. Ох, друг-драгонарий…

— Ну, за три года войны несложно.

— Мои вкусы и пристрастия ты не запомнил и за семнадцать лет.

— Но у тебя же они всё время… — и вдруг, словно земля ушла у него из-под ног. Он почувствовал себя сидящим на земле, голыми коленями — на сухой траве конца лета, рядом — с непривычно низкой точки зрения — Азер, телохранительница принцессы, чуть далее, в тени — её сестра Афсане. Напротив них сидела сама принцесса, и была ясна причина отсутствия костра — света и тепла от демонессы хватало с избытком. Удивляло отсутствие третьей из суккуб — Гюльдан, но Тардеш вскоре сообразил, что это её глазами он смотрит на происходящее.

…Азер говорила:

— Мне кажется, этот мужик за свои старания заслуживает хотя бы поцелуя.

— Перестаньте, девочки, — отвечала принцесса: — Вы же знаете моё к этому отношение.

— Да ты что, Афсане стесняешься? Брось, она только рада будет — сама тебя научит, как его ловчее целовать…

— Перестаньте! — голос демонессы даже сорвался: — Вы знаете, всё, я при вас клялась перед всеми богами, и не преступлю эту клятву! У меня есть единственный мужчина на свете!

— Поцелуй — это ещё не измена, — раздалось откуда-то изнутри Тардеша. Он понял, что это говорит Гюльдан. Голос изнутри казался другим, непривычным.

Принцесса посмотрела на неё так, что Тардеш, пользующийся её глазами, был принуждён некоторое время разглядывать траву и смуглые коленки, чувствуя, как горят щёки юной бесстыдницы.

— Нет, ну это же всё-таки… — подала голос Азер и осеклась. Потом начала снова: — Так ведь не бывает. Ты — не мы, ты ведь даже правильно прикоснуться к нему не сможешь, бедная… Зачем тебе всё это⁈

— Я его люблю, — с ясным взором ответила девушка (только сейчас, чужими глазами, Тардеш увидел, что глаза у неё на самом деле не серые, а красивого, тёмно-зелёного цвета): — И пусть, мне пока не суждено даже дотронуться до него… Я заслужу это право. У Неба или Преисподней. Пусть даже мне придётся сражаться всю жизнь, пусть придётся завоевать все планеты Вселенной. А до этого — я буду рядом с ним. Столько, сколько возможно…

…Прекращение контакта было резким и неприятным. Тардеш даже пошатнулся от яркого света, ударившего со всех ламп атриума. Злата поспешила его подхватить, подставив костлявые кольца своего тела:

— Ну что, всё в порядке?

Драгонарий отчуждённо посмотрел на неё глазницами лица-черепа:

— Перестань. То, что ты делаешь, давно уже вышло за рамки шутки.

— А это не шутка.

— Тем более. Оставь девку в покое… да и иди, займись своим делом — мне пора на мостик…

…Кверкеш вытер лицо платком, мгновенно ставшим угольно-чёрным от копоти, и сразу же выбросил его в яму. Секундой позже за ним полетели и перчатки. Услужливый опцион сразу же подал новую пару.