сожгли дом или пустили бы газ, чтобы отравить защитников. Но… здесь это не годилось. Хорошо, что главарь местной банды оказался умный — узнав, кто придёт ему помогать, приказал всем худым да мелким не мозолить глаза на улице — так что появившемся маленькой суккубе и худощавому ракшасу захватчик дома не придал значения.

Решили так — Ильхан, невидимкой, войдёт в соседний подъезд, поднимется на крышу, и оттуда спустится в квартиру через дымоход. Это была проверенная тактика — дымоходы в таких домах (или что это было вместо дымохода) размещались внутри стен, незаметно для жильцов, и при нужде легко пробивались кулаком. Гюльдан же должна была удобно спрятаться и ждать удачного момента, когда потребуется её острый глаз и верная рука.

Расовый состав «гарнизона» импровизированной крепости «пришлых» был неизвестен — выяснили только, что они плохо видят ночью. Наверное, люди — очень похоже на них. Но даже зрение привыкшей к ночной Даэне суккубы, мало чем помогало в стремительно сгущающейся тьме улиц и неосвященных комнат — хотя бы чуточку света… Иногда дула пулемётов поворачивались — ах какой был соблазн выстрелить! — но ещё днём Гюльдан ясно видела верёвочки, привязанные к рукояткам — и не спешила зазря тратить стрелы, и выдавать своё оружие и местоположение. Где там Ильхан, змеиный яд? Только бы он не застрял в этой трубе!

И вдруг — звук удара оттуда! Что-то хлёстко и звонко, потом — деревянно и резко, что-то темное вылетает из окна, срывая с петель раскрытые рамы, повисая на длинном стволе пулемёта, пулемёт наклоняется — и тщетно пытающееся схватиться тело срывается вниз. На мины.

Стоявшая в стороне от полуоглохших, высыпавших на взрывы на темную улицу бандитов, только Гюльдан заметила, что борьба продолжается. По слегка освещённой отблесками огня комнате метались исчезающие тени. Второй ракшас? Суккуб прицелилась, но хоть она и разглядела достаточно для верного выстрела, вопрос: «кто из них», останавливал её руку. Наконец, додумалась — прикрепив к стреле склянку с хатакой, открыла пробку, и горлышком вперёд — чтобы не вылилось по дороге, с излишним натяжением выстрелила в окно. Утихло — буквально на миг. Потом вдруг что-то рванулось в глубь темноты, хлопнуло дверью… может, стоило и проверить, но Гюльдан, хоть и суккуба, как-то ещё не была готова к приключениям на свою задницу, пока возбуждающий мужчин аромат не выветрился из помещения. Она жестом попросила главаря мародёров держать своих парней, и, спланировав, сама, осторожно, держа лук наготове, красиво пошла через мины прямо к двери подъезда. Дверь распахнулась прямо ей в лицо — незнакомец выпрыгнул, покрытый запаздывающей мимикрией в цвет подъезда, увидел её и резко бросился наутёк. Стрела сама сошла с тетивы, словно живая предугадав его рывок в сторону от растяжки, вошла меж меняющих цвет лопаток. Невидимка споткнулся на бегу и кубарем влетел в ближайшие кусты, где и затих. Бандиты подбежали быстро:

— Ух, ты…

— Эй, а как ты узнала, что это не твой дружок?

Гюльдан и самой было интересно знать, но её пока что всю трясло с перепугу…

— Я тэ покажу, жэнщина, как бэз команды стрэлять! — раздался самый долгожданный голос на свете: — Как мнэ тэперь па улыцэ, идти, жэнщина⁈

Гюльдан облегченно вздохнула, а потом, уронив лук и стрелы, обеими ладошками прикрыла смеющийся рот, увидев янычара. Набедренная повязка и на четверть не прикрывал эффект от хатаки. «Ну, ты мужик…» — с уважением протянул один из мародёров. А суккуба, отбросив несвойственную робость, протянула руки, и прыгнула на любовника, недвусмысленно обняв коленями:

— Для начала — используем Это по назначению! Ты случайно не видел кровать помягче и дверь попрочнее, пока спускался? А то ведь ночь на дворе…

Барабан Ковая

…Азер и брат Ковай занялись подготовкой новобранцев. Как выразилась сестра Ануш: «Команда ещё та — монах и старая подстилка, два кошмара друг для друга». Ковай, по природной наивности юмора не понял, но конфликтовать и не потребовалось — они отлично разделили обязанности. Силач занялся муштрой и тренировкой не служивших и не знавших военного дела и строевой, а служившая в немаленьком чине на Даэне суккуба занялась проверкой служивых и офицеров. Они оба хотели бы заполучить в подмогу Кена Маваши — как-никак учителя фехтования, но этот егоза первым подписался на вылазку, да ещё Хасана с собой уволок, к немалому огорчению Гюльдан, (та даже начала приставать к Ильхану и доприставалась до того, что янычар и её уволок в разведку).

Азер было забавно смотреть — иногда дверь открывалась, когда выходил очередной рядовой, и там такой Ковай размахивающий дубиной — аж ветер свищет. Ну, за дело — не составило труда отделить рядовых от офицеров, а настоящих военных — от самозванцев. Кто-то врал, стремясь сохранить власть, кто-то врал, стремясь избежать ответственности — старая суккуба их насквозь видела, и одних выводила на чистую воду, а на ложь других смотрела сквозь пальцы. Для её хозяйки имели значения не титулы, а реальные заслуги и таланты — а у ветерана двух войн хватало и опыта и такта, чтобы доказать одним где они неправы, или не копаться глубоко в свежих ранах у других. Да и мужики охотнее раскрывались перед суккубой, не ожидая подвоха — или находя поддержку там, где её не ждали, сами шли навстречу. Уже темнело на дворе, когда очередь дошла до командиров-женщин — и с ними-то и начались канители, и выяснения кто больше неправ. Их неспешный обмен мнениями, в который вступили вне очереди другие соискательницы, прервали внезапно странные удары железа о железо, с поминутными вскриками: то «ох», то «ой».

— Шлёпают, что ли, кого-то? — предложила одна из женщин: — Похожая мелодия.

— Музыканта этого я знаю… — заметила Азер, вставая из-за стола: — Но вот что у него за инструмент?

Они все высунули головы на улицу, и — увидели: Брат Ковай, с хорошего размаху, бил по здоровенной двери убежища, которую на плечах удерживали где-то с десяток бандитов и дезертиров, и, похоже, они были совсем не против подобной экзекуции.

— Эй! — окликнула монаха телохранительница принцессы.

— А… Здрасте! Я тут это… Испытываю, как солдаты держат удар! (один из испытуемых упал на четвереньки и так, на карачках, быстро-быстро побежал с площади): — Знаете, поодиночке-то как-то долго выходит…

— Ага, ладно… Только ты бы, это — ещё бы вторую дверь прихватил, и, знаешь, как на барабане — туда-сюда — пум-бум! Еще бы