— Идёмте, мсье Рууд, я покажу вам дом.

Я полагал, что дом Натана окажется ещё роскошнее гаража, и не ошибся. Даже ступени крыльца были сложены из какого-то необычного узорчатого камня, напоминающего рисунком морское дно. Белоснежный вестибюль встретил нас двумя рядами колонн, между которыми сверкали зеркала. Они визуально расширяли пространство, создавая ощущение, что мы входим в сказочный мир.

Но показной роскоши в доме Хейма не было. Никакой позолоты, никаких причудливых украшений в духе рококо. Чёткий выверенный стиль, в котором чувствовался личный вкус хозяина. В гостиной я увидел настоящий камин, в котором уютно горел огонь. На каминной полке красовались две античные статуэтки, хрустальные часы от Фаберже и средневековый небесный глобус. В старших классах школы я увлекался искусством, поэтому без труда распознал в картинах, висящих на стенах, подлинники великих мастеров. Среди них был пейзаж кисти Тёрнера и большое полотно Клода Лоррена, остальных художников я не сумел определить на глаз.

Не дав мне опомниться, хозяин подвёл меня к широкому столу и раскрыл передо мной папку с чертежом.

— Я собираюсь построить для Авелин целый город со множеством торговых центров, ресторанов, развлекательных парков и чистейших прудов, — сказал Хейм, водя рукой над чертежом, — тут будет всё. План города я разработал собственноручно. Это будет сказочное место! Мой подарок для неё!

— Зачем это всё? Мне кажется, ей хватило бы вашей любви! — возразил я, глядя на безумие, разворачивающееся перед моими глазами. — Полагаю, женщинам только этого и нужно от мужчин.

— Мой долг — сделать Авелин счастливой, — тихо, но выразительно проговорил Хейм. — Всё, что я делаю, всё, чего добился, — благодаря ей. Знаю, задача не из лёгких, но всё же я попробую обрадовать мою любимую.

Мне казалось, что намерения Хейма — навязчивая идея, которая могла прийти в голову только психически нездоровому человеку.

— Я уже присмотрел отличный участок земли под застройку!

Я не ожидал такого от Хейма, его планы внушали мне страх. В конце концов, существуют же простые нормальные способы для доказательства своей любви. Неужели человеку такого уровня нужно строить целые города и переворачивать мир, чтобы расположить к себе женщину?

Но я был гостем в этом доме, поэтому мне не оставалось ничего, кроме как послушно молчать.

— Мсье Хейм, прошу прощения, срочный звонок из Нигерии… Абонент очень раздражённый… — сухо произнёс Бальтасар, бесшумно входя в гостиную.

Натан вынужден был покинуть меня и удалился, чтобы решать задачи международной важности.

Спустя совсем немного времени Бальтасар попытался оправдать хозяина передо мной, вежливо проговорив:

— Мсье Хейм сожалеет, что отлучился по срочному делу и приносит вам свои извинения, уважаемый мсье Рууд. Мсье Хейм считает своим долгом познакомить вас с его домом и настаивает, чтобы я всё вам здесь показал.

Бродить по дому Хейма без самого владельца показалось мне совершенно неинтересным. Веселье, овладевшее мной в гараже, вмиг угасло. В огромной гостиной остались только я и Бальтасар, среди драгоценностей, богатой мебели и картинной галереи на стенах мы выглядели маленькими и жалкими. Казалось, что по комнате носится ледяной ветер пустоты.

Я почувствовал, что бурные эмоции, которые вызвал у меня Натан Хейм, исчезли без следа, и я снова превратился в холодного, необщительного человека.

— Мне нужно ехать… — сдержанно произнёс я.

Хотелось поскорее сбежать из дома.

— За окном бушует непогода, мсье Рууд, — возразил Бальтасар таким тоном, словно заранее подготовился к моему упрямству, — посмотрите, пожалуйста, что творится снаружи. Неужели вы осмелитесь сбежать?

Действительно, на улицу было лучше не соваться — там разыгралась гроза, сверкали молнии. По окнам струились такие яростные потоки, словно во дворе особняка снимали фильм-катастрофу.

— Я, конечно, с удовольствием остался бы, но…

— Так останьтесь же, мсье Рууд! Своим уходом вы расстроите и оскорбите мсье Хейма! — воскликнул Бальтасар, и мне пришлось сдаться его уговорам.

Бальтасар расплылся в скромной улыбке и пригласил меня на экскурсию по дому. Он проводил её с огромным энтузиазмом, казалось, этот пожилой дворецкий знает или, по крайней мере, выучил наизусть историю каждого предмета — так щедро и подробно он комментировал всё, что вызывало у меня любопытство. Бальтасар не оставлял неловких пауз, заполняя их шутками, вопросами, пояснениями.

Никогда в жизни я не видел такой роскоши, разве что в музеях, где представлены интерьеры бывших королей. В одной из спален Хейма поблескивал рояль «Стейнвей», из-под клавиш которого наверняка доносились чудесные мелодии, поражающие сердца гостей особняка, в другой комнате горделиво поблёскивала медовым лаком скрипка работы Гварнери. Бальтасар разрешал мне побродить по интересным уголкам дома, заглядывать в ниши и на балконы, где тоже таилось немало удивительного: то кактус высотой в человеческий рост, то карта Франции, выложенная на стене из полудрагоценных камней.

Обстановка дома свидетельствовала о том, что Натан не был обременён серьёзными обязанностями и заботами, за исключением редких отъездов по работе. Но, скажу честно, он был не из тех людей, кто бездумно сорит заработанными деньгами, — он их вкладывал в то, что с годами сохранит высокую цену или даже станет дороже.

Судя по рассказам Бальтасара, его хозяин отличался неизменной честностью — у господина Хейма был «правильный стиль жизни». Лишённый в раннем детстве материнской любви и отцовского внимания, он чувствовал себя внутренне неполноценным, нуждающимся в понимании, поддержке. Достаток не помог Натану Хейму ощутить прелести повседневной жизни. Он не боялся одиночества, даже смирился с ним, но испытывал отчаяние и тревогу, ужас смерти, страх стать ненужным любимой женщине и самому себе.

— Молодой человек, кажется, мсье Хейм нашёл в вас какую-то отдушину, — пробормотал Бальтасар. — Знаете, я ничего не понимаю в дружбе, ну, ровным счётом ничего, но мне кажется, вы вдохнули в мсье Хейма жизнь.

Я слушал слова дворецкого внимательно, чувствуя что-то похожее на гордость. Бальтасар, как я понял, в силу своего возраста многое забывал, по нескольку раз переспрашивал и неумышленно оговаривался, поэтому я проникся к бедолаге жалостью.

— Мсье Хейм просил передать… — голос дворецкого дрогнул. Бальтасар ужасно побледнел, потом ладонью стукнул себя по лбу, пытаясь прогнать возрастную забывчивость. — Он вернётся к концу недели, и приглашение вашего товарища, мсье Тарда, остаётся в силе — что бы ни случилось, мсье Хейм прибудет ровно к заявленному сроку.

— Хорошо, благодарю вас, мсье Бальтасар, — дружелюбно ответил я. — В любом случае мне пора ехать. Экскурсия по дому просто потрясающая! Мне всё невероятно понравилось! Вы — замечательный гид!

Мои слова тронули сердце пожилого дворецкого. Он покраснел от похвалы и отвесил мне глубокий поклон.

На дворе стоял поздний вечер, гуляя по особняку, я забыл обо