мне делать. В том числе, как и где отлежаться, где найти средства к существованию и прочее, и прочее… Тем более, получить доступ к ресурсам Белой Верви, которые, как я и полагал, были довольно значительные. Хоть мне и раскрыли малую часть, но адреса конспиративных квартир и тайников, которыми я мог воспользоваться, составляли такой немаленький список. А еще будут внесены кое-какие правки в моей биометрии, что предоставляло мне относительную свободу действий. В наш гадский век камер видеонаблюдения, подключенных к полицейской системе распознавания лиц это было, пожалуй, основное. Тысячи камер по всему Петербургу теперь будут передавать мое изображение, но полицейские мейнфреймы его не увидят, точнее, не сопоставят с моим настоящим лицом и не вызовут тревогу. Как волхв собирался это сделать я не знал и лишних вопросов задавать не стал.

Ну и сам я времени зря не терял. Зная возможные перипетии судьбы, у меня были свои трюки. Во-первых, как во-вторых и в третьих основное в нашем мире на нелегальном положении — это наличные. Никаких электронных платежей, которые сразу выдадут мое расположение. Ну и естественно саму карточку с мелочью можно будет использовать как приманку, чтобы сбить со следа. Во-вторых, безопасность. Эх, не утащишь с собой мешок со всеми необходимыми ништяками, а жаль. Придется обойтись старым добрым «Вальтером» и ножом — по крайней мере, эти гаджеты не содержали чипов и дистанционно их включить или отследить — невозможно. А серийник и смарт-часы для его зашивки придется оставить в сейфе, но это уже некритично. Пусть ничего экстраординарного я сотворить не смогу, но запас знаний, вложенных за все это время мне волхвом, никуда не делся. И естественно, возможна личная встреча в Ляди — это точно не отследят, Радомир в этом поклялся. Так что к большинству неприятностей я был готов. Оставалось только ждать.

Ждал я весьма недолго — до послеобеденного часа. Вестник судьбы явился в образе посыльного от графа Цезарина, вручившего мне письмо с просьбой посетить его в шесть пополудни.

Цезарин, Цезарин, хм… Ладно, навещу. Заодно узнаем, какую ловушку мне приготовили — в том, что это ловушка, я не сомневался. Теперь осталось только отделаться от охраны. А вот тут уже Васька будет весьма кстати, зря я его отфутболил. Я тут же позвонил ему.

— Ну как, ваша сопливая светлость передумала? — раздался в трубке его веселый голос.

— Судя по твоей веселости, в тебе уже сидит литр темного, — хмыкнул я. — Мне нужна от тебя другая услуга.

— Больше, — сказал он весело. — Какая?

— Да нужно оторваться от папашиных вертухаев и исчезнуть так, чтобы не светиться. Дело жизни и смерти.

— Опять бабы? Легко! Машину я за тобой пришлю. А там уже распоряжайся, пока я дегустирую местную — ик!- кухню.

— Судя по тебе, ты налегаешь не на закуски.

— И пусть тебе будет грустно и обидно, что бросил друга в беде!

— Сам набухаешься, не в первый раз, — сказал я.

— Ага. А ты завидуй. И укутай бахромой соплей свою очередную.

— Ладно. Так машину ждать?

— Жди. Алиби надо?

— Ага. Телефон дома забыл, с тобой отвисаю, в туалет отошел.

— Помедленней, записываю, — дикция у князя стала страдать.

— Все, давай!

Васин джип подошел где-то через полчаса, за это время я успел собраться, кинуть нужное в сумку и отпроситься у отца — зачем подозрения вызывать?

— Здравствуйте, господа, — поздоровался я с охранниками Лопухиных.

— Здравствуйте, Ваше Сиятельство. Их Светлость сказала, что мы полностью в вашем распоряжении.

— Именно так, — подтвердил я и сел в машиину.

— Куда вас отвезти?

Я подумал. Нужно оставить хороший след из крошек.

— Отвезите на Николаевский вокзал.

— Будет исполнено, Ваше Сиятельство!

Отъезжая из поместья, я почувствовал легкую грусть — внезапно нахлынуло, что там. Когда я еще сюда вернусь? В этот момент затея Радомира использовать меня как наживку, перестала мне нравиться. Совсем. Но делать нечего — подписался я на эту затею.

А вот когда меня высадили на вокзале, я вызвал такси до особняка Цезарина, расходуя и без того малый баланс на карте, оставляя четкий и заметный цифровой след. Надеюсь, по нему пойдут и начнут действовать. Лишь бы тревога не была ложной.

Да, Цезаринский особняк выдавал явно нерусское происхождение хозяина. Если не ошибаюсь — типичное палацетто, характерное для солнечной Италии и совершенно непрактичное в наших пенатах.

Подойдя к кованым воротам, я нашел интерком и нажал на кнопку.

— Граф Апраксин к графу Цезарину, по приглашению!

Я подождал, пока к воротам не подойдет дворецкий и не впустит меня на территорию поместья. А вот когда я глянул на него Волхвьим взором… Аж руки зачесались — самая настоящая нечисть. Точнее — нежить, а еще точнее — упырь. Но не обычный заложный покойник-колдун, а нечто другое. Что-то более высокоорганизованное и не похожее на очередной оживший труп.

Мы прошли по асфальтовой подъездной дорожке до двери палацетто, где дворецкий любезно приоткрыл двери и впустил меня внутрь. Интересная планировочка, где-то я такую уже видел. Не здесь, скорее всего в какой-то исторической постановке или фильме про вампиров. Учитывая упыря-дворецкого, второе вернее. И огромная гостиная, больше напоминающая зал для приемов, тому подтверждение — старинная мебель, картины на старых шпалерах, тяжелые бархатные занавеси… Даже камин, неярко горящий и отбрасывающий неровные отблески пламени на интерьер. Кто же зажигает камин летом? Ну естественно странный хозяин, сидящий на диване нога на ногу с бокалом чего-то в руке.

— Здравствуйте, Ваше Сиятельство! — добродушно как любимый дядюшка приветствовал меня сам граф. — Позвольте представиться — Вениамин Павлович Цезарин!

Угу, а я папа Римский. Судя по фенотипу, передо мной типичный макаронник, чернявый и смазливый. Если бы не поискал в Имперсети, мог бы подумать, что крутой ловелас с южной внешностью, от которого дамы падают в обморок, издав эротическое «ох!». Но вот только в Имперсети мало что было на этого персонажа — затворника и мизантропа. Так что никакой ты не Вениамин Павлович, скорее, какой-нибудь Бенито Паоло. И не человек — оболок упыря скрыть от меня невозможно.

— Граф Александр Леонидович Апраксин, — холодно представился я.

— Проходите пожалуйста, садитесь! — расшаркался передо мною граф, указав на кресло рядом с камином. — Могу я вам что-то предложить? Вина или более крепких напитков?

— Спасибо, не пью, — «и пьяниц презираю», но этого я не сказал. Никогда нельзя ни пить, ни есть в доме врага. А что это враг — сомнений у меня не было.

— Может, тогда хоть сельтерской или перье?

— Спасибо, Ваше Сиятельство. Но я думаю, вы пригласили меня не оценивать качество напитков, — сказал я.

— Ну зачем же так, сразу переходить к делу? — укоризненно сказал граф.

— Предпочитаю обходиться без всяких ненужных политесов.

— Вы у нас любитель отделять зерна от плевел? — продолжал зубоскалить граф.

Только вот притворством веет от этого его обхождения. И по красному оболоку вампира бегают черные сполохи. Да, еще один убийца, фактически мертвец. Хотя и любопытный экземпляр, Воислав ни словом, ни намеком про таких не упоминал. Или не знал?

— В данном случае — да. Я удивлен вашим приглашением и мне хотелось бы прояснить цель моего визита к вам.

— Да ладно вам, граф! — хищно улыбнулся Цезарин, став похожим на крысу. — Хотите сразу к делу — все предельно просто. Могу вам пояснить.

Цезарин внезапно оказался лицом к лицу со мной, зрачки его расширились, а радужка стала красной.

— Ты повинуешься мне, — начал он говорить мне в лицо спокойным тоном.

Я чуть не расхохотался, а Зверь внутри меня заворочался, ему это не нравилось. Как там Радомир говорил? Что суггестии я не поддаюсь? Так оно и есть. Надо подыграть и сделать это не топорно.

— Я повинуюсь, — подтвердил я ровным тоном, сделав вид, что нахожусь под его воздействием.

— Ты сделаешь все, что я прикажу, и не вспомнишь об этом, — зловеще промолвил граф, не отрывая взгляда от моих глаз.

— Я сделаю все, что вы прикажете, — повторил я.

— Ты должен убить Леонида и Михаила Апраксиных.

Вот тут я чуть-чуть не подавился и не выдал себя. Красивая комбинация. Тронувшийся умом наследник одной из самых известных фамилий убивает отца и брата? Просто и со вкусом. И вдобавок, избавляется от возможной помощи с их стороны.

— Я должен убить Леонида и Михаила Апраксиных, — ровным голосом повторил я. Знали бы, чего мне это стоило!

Граф взял со стола обильно украшенную инкрустированную деревянную коробку из красного дерева и открыл ее. Внутри лежал кинжал. И непростой — средневековый. Работа неизвестных европейских мастеров, насколько я могу судить. А еще он зачарованный — по лезвию развивались сполохи черных плетений. И этим кинжалом…

— Ты убьешь их этим кинжалом, — Цезарин поднес ко мне коробку,