– Ты всех бездомных котят по пути подбирать будешь? – вздохнула Беска, поняв, что спорить бесполезно. В чем-то он был прав. Помощь местной им не помешает, а в то, что новая знакомая может представлять опасность, она уже и сама не верила. Та была слишком растеряна и напоминала оставшегося без мамы котенка, а не страшного хищника.

– Как тебя зовут-то, метаморф? – повернулась она к девушке.

– Каз, – ответила та и гордо тряхнула черной гривой.

– Где тут можно устроиться на ночлег, знаешь? Полянку какую-нибудь или типа того?

Девушка закусила губу и отрицательно помотала головой:

– Я тоже тут в пер-р-рвый раз. И вообще только начала свой путь. Думала всю ночь идти. Ночью безопаснее.

– Толку от тебя, – раздраженно махнула рукой Беска, а потом добавила. – Я бы тоже предпочла не терять ночь, но среди нас есть человек, и ему требуется сон и отдых. Давай искать место для привала.

К счастью, оно нашлось довольно быстро. Они не прошли и ста метров по дороге, когда Слава указал рукой в сторону леса:

– Вон, смотрите, какая группа толстых деревьев. Между ними должно быть как раз достаточно места, чтобы всем лечь, и даже для костра пространство останется.

– Как ты отсюда разглядел-то? – удивилась Беска, всматриваясь в темноту леса.

– По цветам. Там идеальное зеленое спокойное место для отдыха.

– Слушай, что-то раньше я за тобой не замечала таких способностей, как в последнее время. Или ты нарочно молчал, когда мы влипали в опасности?

Слава растерялся:

– Не знаю… раньше я действительно цвета видел только когда музыку слушал или с цифрами работал. А как сюда попал, то мир постепенно проявился. Как будто я раньше дальтоником был, а тут прозрел. Цвета повсюду. Не те, что глазами вижу, а словно второй прозрачный переливающийся слой по миру размазан, и я его ощущаю как-то еще. Как с птицей. Все вокруг стало красным и опасным, и я видел четкий синий шарик, который, если проколоть стрелой, разольет синеву и потушит красный цвет.

– Всевидец! – сказала внезапно Каз, – Я же го-вор-р-рила, что не человек. У тебя аур-р-ра прозрачная. Как будто впитываешь оттенки из окружающего мира, пропускаешь через себя и растворяешь без остатка. У людей аур-р-ра всегда стабильна и содержит два, ну максимум три цвета.

Беска и Слава остановились.

– Что значит всевидец? – спросил Слава.

– Вы что, с луны свалились? Легенду о всевидцах же все знают. Только я думала, что их больше не осталось.

– Представь себе, что мы не просто с Луны, а с Юпитера. Рассказывай, – Беска уперла руки в бока.

– А что р-р-рассказывать, если твой спутник, имя котор-р-рого я так и не знаю, сам в точности все описал. Всевидцы по легенде знали почти все. Могли пр-р-редсказывать будущее, знали, как испр-р-равить самую сложную ситуацию пр-р-ростыми действиями, потому что видели мир иначе. К ним все ходили за советами. Мама р-р-рассказывала, что у них была такая же пр-р-розрачная аур-р-ра. Они ушли куда-то вместе с эпохой Чер-р-рничного замка, и больше их никто не видел. Я их уже не застала.

– То есть ты сама их никогда не видела? – уточнил Слава.

– Да. Но то, что ты описал, очень похоже.

– А где они жили, куда ушли? Сколько их было? – продолжил допытываться Слава.

– Ничего не знаю. Все называли их «клан всевидцев». Значит, вр-р-роде как просто большая семья или племя. Больше ничего сказать не могу. Мама к ним ходила за помощью, но ее уже нет в живых.

– А куда они ушли?

– Послушай, я-то откуда знаю? Мне мама поведала это как сказку. Навер-р-рное, стар-р-рики про всевидцев больше меня р-р-рассказать могут. Но только я не вер-р-рнусь, пока до ор-р-ракула не дойду.

– Зачем он тебе, кстати? – поинтересовалась Беска.

– А с чего я должна делиться с вами? – огрызнулась Каз.

– Мне кажется в твоих интересах завоевать наше доверие, – парировала Беска.

– Вы даже не пр-р-редставились, о каком довер-р-рии р-р-речь!

– Хорошо. Я – Беска, а его кличут Всеслав или проще Слава. Теперь все формальности соблюдены.

– Стр-р-ранные имена.

– Сказала та, которую зовут Каз, – съехидничала Беска.

– Хор-р-рошо, я скажу зачем иду я, а вы в ответ поделитесь, зачем ор-р-ракул вам? – девушка саркастически улыбнулась и приподняла бровь.

– Боюсь, это будет длинная история, – пробормотал Слава, – но я не против. Спать еще рано, можно друг другу и сказки порассказывать.

– Если вы с Юпитер-р-ра, то мне тоже пар-р-рой слов не обойтись. В общих словах: я иду за смелостью. Смелостью жить для всего моего нар-р-рода.

– Чего? – хором переспросили Беска и Слава.

– Я же говорила, что пр-р-росто не будет. Неужели про Чер-р-рничный замок вы тоже не слышали?

– Одна фея как-то упомянула это название, но без подробностей, – сказал Слава. Беска только фыркнула.

– Фея? Ни разу не слышала, что такие существуют. – удивилась Каз. – Значит, вы точно с Юпитера. Потому что не знать о Чер-р-рничном замке невозможно. Это же суть жизни и вер-р-ры, символ всепобеждающей любви, котор-р-рая дает смысл всему сущему!

Звучит достаточно бредово, чтобы быть интересным, – поморщилась Беска, – Давай разожжем костер, присядем, и ты начнешь все с начала.

Глава 16. Р-Р-Рассказ каз

«Был Демиург. Мастер, что создал мир своими словами и песнями. Сотворил он все живое и сущее из ничего, но было оно мертво. Птицы не желали летать, трава отказывалась расти, а звери неподвижно лежали на земле. Ничто, пустота, из которой все было сотворено, вошла в мир и начала поглощать его.

И понял тогда Демиург, что ошибся и не сотворил самого главного. Так как создавал он все своими словами силы, то изрек:

„Если говорю словами силы, а любви не имею, то слова мои – ветер в пустыне, а сила моя – песок меж ладоней“.

„Если наделен я даром Силы и ведаю любые тайны и имею всякое познание, так что волен творить и разрушать, а любви не имею, – то я ничто, и знание мое – мертвый камень, и сила моя – прах на ветру!“

„И если раздам я все, что имею, все тело свое и сущность свою, и самый дух отдам на сожжение, а любви не имею – что пользы в том и что с того живущим?“

Сказал эти слова Демиург и растворился в созданном им мире, и пришла в него Любовь, которую он вызвал своей жертвой.

И птицы взлетели, звери побежали, а трава взросла. Ибо нет более важной силы во вселенной, чем любовь. Только она придает жизни цель.

Но неразрывно связана она со смертью, ибо