– Вы к кому? – послышался шуршащий, искаженный плохеньким динамиком голос, узнать который при всем желании потом невозможно.

– На комиссию Заг Моррисон, определитель артефактов, лицензия номер пятьсот семьдеся сорок шесть «бета».

Через некоторое время, потраченное, скорее всего, на запись меня в дежурный журнал, дверь лязгнула соленоидным[17] засовом, и я потянул за ручку.

Внутри была будка охранника и регистратора, больше напоминающая военный дот, и тускло освещенный перекресток. Налево и направо уходили полутемные коридоры с казенного вида дверями кабинетов.

Пахло конторой: сургучом, дерматином и чернилами. По стенам стояли откидные кресла, как в синематографе. На них проглядывались темные силуэты людей, ждущих своей очереди в нужный кабинет.

Прямо наверх шел первый пролет бетонной лестницы, выложенной коричневой плиткой. Туда я и направился сквозь какую-то придушенную тишину, через которую тихонько пробивалось стрекотание печатных машинок, словно из-за Купола…

Постучавшись в дубовую дверь с табличкой «председатель сертификационной комиссии Э. Дерг», я, не дожидаясь ответа, распахнул дверь и пошел в приемную, где сидела миловидная девушка по имени Анехита-Весы. Я звал ее Ани.

– О! Заг! – Она, качнув платиновыми волнами высокой прически, улыбнулась, как профессиональный хищник, хотя не стала менее обворожительна в своем узком черном платье. – Ты будто из Даная вылез! Сними плащ, не то все затопишь.

– И я рад видеть тебя, Ани. Ты все так же ослепительна. – Я повесил плащ на металлическую стойку в углу и прислонил зонт на коврик у двери. – Шеф у себя?

– У себя, – Ани закурила и продолжила стучать по клавишам, – но ты подожди немного. Посетитель там.

– Ну, раз посетитель… – протянул я, вынимая плитку «Аркадии», – тогда ты можешь немного похалявить и попить чаю.

– Заг! Ты такая душка! – улыбнулась Ани. – Непременно попью.

Она так на меня посмотрела, что я немного занервничал. Ани вообще любила экстремальный секс, и максимально ее возбуждала фантазия о сексе на столе в приемной, желательно, чтоб за стенкой сидел ее босс.

Я дорожил хорошими отношениями с Эмилем Дергом (пусть он мрачный и противный тип, и особой симпатии меж нами нет) и крутить роман с его секретаршей совсем не входило в мои планы, особенно на ее условиях. Я приглашал ее к себе, но она всегда отказывалась под благовидным предлогом.

Ани немного повернулась на стуле, чтобы включить электрическую плитку с алюминиевым чайником, и край ее короткого платья задрался до середины бедра, обнажая ажурную резинку чулка телесного цвета.

Я глубоко вдохнул и поднял глаза к потолку. Спокойно, Заг, спокойно – Алисе угрожают очень плохие парни. Да и вообще…

Ани вернулась к машинке, бросив на меня лукавый взгляд, Хиус ее побери.

Я уселся в большое кресло и взял с журнального столика «Фауд-Ньюс», углубившись в чтение. Вот пишут про демонстрацию «луддитов», про повышение цен на хлеб в связи с неурожаем прошлого августа, о скандале в Каведиуме по поводу грязных махинаций профсоюзов с подрядами по застройке городских объектов. И в криминальной хронике маленькая заметка о похищении популярной радиоведущей Кати Бланк. Вот это меня немного расстроило – ее голос был очень приятным. Никаких требований похитители пока не выдвинули. Затем шла коротенькая заметка о том, что доблестные сотрудники НОБНОТа нашли уникальный клад артов, самый большой за десять лет! Начальник отдела Глем Стокер заявил, что клад был вырван из рук бандитов благодаря слаженным и четким действиям сотрудников. И дальше была фраза «следите за публикациями». Это меня слегка насторожило. Не хотелось мне упоминания своего светлого имени в прессе. Но я верил в благоразумие начальства и постарался успокоиться.

Про перестрелку в доках и сгоревшие трупы было написано ожидаемо: разборки мафии. И никаких подробностей. Это приятно.

Наконец дверь кабинета открылась, и оттуда вышел какой-то невзрачный клерк. Потом позвали меня.

– Здравствуйте, господин Моррисон, – кивнул Эмиль Дерг, поджав губы. Все же переживает за свою секретаршу.

Крупный нос картошкой, сероватая кожа и абсолютно круглые карие глаза, спрятанные за крупными очками в роговой оправе. По затылку привычно пробежали мурашки. Эмиль – сиблинг Фауда, причем гораздо сильнее меня.

– Добрый вечер, господин Дерг, – кивнул я.

– Простите, господин Моррисон, у меня мало времени, – сказал он, глянув на наручные часы, – у вас много там?

– Да нет, – развел я руками, – кстати, что касается вашего заказа…

Он сдвинул брови и отключил кнопку селектора. Страхуется даже от секретарши.

– Ну?

– Возможно, на следующей неделе все получится, – сказал я, – и абсолютно законно.

– Угу, – пробормотал Дерг, вынимая из папки на столе бланк сертификата, – что там у вас?

– Да вот. – Я положил на стол бумажку с цифрами и примерными индексами, и расписку Пакеды с дарственной Эгельберд.

Эмиль взял в руки бумаги и, приподняв очки (я считал, что они нужны ему только для солидности), пробежал взглядом по строчкам.

Затем он вынул свою перьевую ручку «Круз» с золотым пером и, занеся ее над графой «подпись», как бы случайно поинтересовался:

– А когда на следующей неделе?

– Думаю, что во вторник, – кивнул я.

– Хорошо, – он расписался и, достав из ящика стола печать, пошевелил ее на чернильной подушечке и хлопнул по бланку, – пусть Анехита заполнит, жду вашего звонка.

– Спасибо, – из вежливости поклонился я и вышел за дверь.

Открыв зонт и услышав дробь дождевых капель, я побрел через мокрую хмарь к станции подземки «Четвертый квартал», она была на перекрестке Девятой улицы и Фируз-авеню. Там было много телефонных кабинок и одна приятная кофейня.

Мне нужно было позвонить Папе и кое-что узнать, а еще услышать от Чарли Спицы отчет о происходящем и, возможно, договориться встретиться сегодня. Ох, дела мои суматошные… Да и Джоан я позвоню.

Я шагал в сером сумраке раннего вечера, а дождь уже почти перестал. Я решил срезать по Библос-стрит. Не то чтобы там сильно короче, но людей меньше и машин мало.

После вчерашнего немного ныли мышцы, надо сходить в спортзал. И вообще я давно не ходил на боксерские матчи и на мои любимые соревнования по чанайской борьбе шан-пу. В жандармерии мы изучали ее базовые основы, да и Юн отдельно меня тренировал, очень любопытное боевое искусство.

В моей голове крутилось сразу несколько мыслей, а это для моей головы – вредно. Я и так слишком раздерганный, и если буду рассеиваться, я точно проиграю.