страна во многих случаях много беднее, а поведение победителей после девяти лет бешеного народного национализма — намного более жестоким, чем проявленное прусской армией в эру Бисмарка.

О цифрах можно судить из сводок новостей Верховного командования. Первая крупная победа — двойное окружение армий в районе Белостока и Минска — принесла 328 878 пленных (немецкие данные в этом случае близкие к истине. — Ред.). Это произошло 11 июля, всего лишь через девятнадцать дней после начала войны. 5 августа было объявлено о взятии в плен 103 тыс. человек после разгрома контрудара советских войск под Первомайском и Уманью. (Из 129,5 тыс. солдат и офицеров 6-й и 12-й армий из окружения вырвалось 11 тыс., остальные погибли и попали в плен. — Ред.) 24 августа в Белоруссии было еще 78 тыс. пленных. 26 сентября огромная операция на окружение, когда был взят Киев, закончилась капитуляцией большей части советской группы армий — 655 тыс. человек. (Было окружено 452,7 тыс., в плен попало гораздо меньше. Немцы уже начинали сильно привирать, преувеличивая свои успехи. — Ред.) 13 октября похожие цифры были сообщены с фронта группы армий «Центр», когда окружение под Вязьмой (и Брянском. — Ред.) закончилось пленением 663 тыс. человек. (Немцы преувеличили численность военнопленных. Общие безвозвратные потери советских войск на Московском направлении с 30 сентября по 5 декабря 1941 г. составили 514 338 человек (убитые и пленные). Если учесть, что санитарные потери 143 841, можно предположить, что в плен попало более 450 тыс. — Ред.)

События в Вязьме были самыми ужасными из всех. Окруженные дивизии оставались без продовольствия в течение восьми — десяти дней и были вынуждены питаться листьями и корой деревьев. В этом районе железные дороги были уничтожены, и не было возможности вывести людей из густых лесов. Как и под Седаном, обрушился проливной дождь. Попытка вернуть часть пленных из Вязьмы в Смоленск, то есть из одной концентрированной ловушки смерти в другую, привела к маршу смерти, в котором все потеряли голову, и весь путь не прекращались массовые расстрелы. В лагерях тыловых районов условия были не лучше, чем в транзитных лагерях, или Dulags. 14 ноября начальник штаба у Гитлера Франц Гальдер находился в Молодечно (Белоруссия), где увидел лагерь, в котором 20 тыс. человек были обречены на смерть от тифа, а также еще два лагеря, где люди умирали от голода, но «никакие улучшения их положения в тот момент не представлялись возможными». В тот же день Гальдер был свидетелем «сцен мучений военнопленных в Минске». Это там в самом начале кампании 100 тыс. пленных солдат и 40 тыс. гражданских жителей (вот откуда гигантские цифры пленных — немцы хватали также всех мужчин и вообще «подозрительных лиц» и докладывали наверх: «650 тыс.! 663 тыс.!» — Ред.), как сообщалось, жили под открытым воздухом на «площади размером с Вильгельмплац». Прошло четыре месяца, и то же самое происходило и дальше. Скученные массы людей были вынуждены отправлять естественную нужду прямо на месте. Для охраны была выделена только одна рота германских войск. «Единственно возможный язык для маленького подразделения, которое находится на дежурстве день и ночь без отдыха, — это огнестрельное оружие, которое применялось безжалостно».

Здесь шла речь о Белоруссии — бедной стране болот, пустошей и лесов, где довольно редкое население плохо жило даже в лучшие времена, но то же самое происходило и в знаменитых черноземных краях Украины, земли настолько богатой, что Геринг при своем первом визите отмечал, что несказанные количества масла и яиц можно купить в обмен на пустую банку из-под варенья или коробку для сигар. Но сердобольным крестьянкам с детьми, умолявшим разрешить накормить пленных, приказ «Барбаросса» запрещал даже просто подходить к ним. Если они это делали, их расстреливали.

Человек, разрешивший такие деяния, один раз показался перед ними, и тогда это было только для того, чтобы сделать тщеславный жест в стиле Цезаря, за которым ничто не стояло. Это происходило 30 августа 1941 г., когда Гитлер прилетел вместе с Муссолини в Умань. Двумя-тремя неделями раньше в этих местах было захвачено в плен более 100 тыс. человек. После обеда на открытом воздухе среди своих солдат Гитлер подпал под более милостивое влияние Муссолини и приказал освободить всех пленных украинцев. Высокопоставленные гости отправились инспектировать их на старый кирпичный завод в нескольких милях от места. Поездка создавала такое праздничное ощущение, что Гитлер, несомненно чувствовавший себя Наполеоном, имел беседу с пленным русским доктором — недочеловеком.

Этот Уманский кирпичный завод снискал себе жуткую славу. Кивелиша, единственный свидетель в Нюрнберге от имени советских военнопленных, прошел через него двумя неделями раньше, проведя несколько дней среди этой массы людей, лежавших под открытым небом, потому что навесы были забиты экскрементами; в ожидании чашки чечевичного супа, за который люди дрались и умирали или рисковали погибнуть от пуль охранников.

В феврале 1946 г. в Нюрнберге русские представили недавнее письменное показание под присягой одного немецкого командира роты, который нес службу на Уманском кирпичном заводе. 14 августа 1941 г. он сделал две фотографии этого места. Тогда оно вмещало 74 тыс. человек, но кухни могли приготовить пищу только на 2 тыс. человек, в лучшем случае, и от шестидесяти до семидесяти человек умирали каждый день, главным образом в борьбе за то, чтобы получить пищу. «Дубинка неизбежно была фундаментом для всего». Возможно, количество умерших через две недели, когда прибыл Гитлер, сократилось, но те, кто познал войну со своего, солдатского конца, придут к выводу, что инспекция ограничилась только одним уголком лагеря, очищенным так, что все было приведено в порядок к визиту сильных мира сего.

Много худшее ждало впереди. После зачистки территории вокруг Киева и пленения 655 тыс. военнослужащих Красной армии в конце сентября условия, существовавшие в Умани, стали обыденностью для всей Украины. Если какой-то камуфляж удался 30 августа, то сейчас о нем и не думали. Немногие пыльные проселочные дороги в тыловых районах были заблокированы бесконечными колоннами устрашающе выглядевших людей, шагавших по пять человек в ряд, с оцеплением из усталых и озверевших немецких конвойных, часто пожилых людей, державшихся по бокам колонны через короткие промежутки. Постоянно слышится стрельба: стрельба, когда нарушен строй, стрельба, когда местные жители пытаются бросить пленным буханки хлеба, стрельба, когда люди падают от истощения, и стрельба, когда они не в силах подняться после периодических остановок на отдых (т. е. пленных пристреливали). 10 октября лейтенант разведывательной службы группы армий «Юг» Рундштедта в Умани доложил, что производятся опустошительные действия — отставших военнопленных пристреливают прямо «посреди дружественных украинских деревень».

Через пять дней сам Рундштедт получил более подробную версию этого доклада от командующего тыловым районом его группы армий генерал-полковника Карла фон Рокеса. В одной-единственной