Я давлюсь гребаным сырником, а Миша начинает аплодировать. Прокашливаюсь и поднимаю на него вопросительный взгляд. Он легонько пожимает плечами.

– Высокочастотный звук помогает, если поперхнешься.

Я качаю головой и вытираю выступившие слезы.

– Сначала поедем в офис, а потом на объект. Хочу посмотреть, как идет строительство.

– Упертый баран, – бубнит Миша себе под нос.

– Я ж и уволить могу.

– Да похер, – усмехается он, откидываясь на спинку стула. Накалывает кусочек сырника и забрасывает себе в рот. – Ох, и повар у тебя. Скоро жена начнет подозревать меня в измене, я практически не ем дома.

– Хорошая экономия, – заключаю я.

– Так не бедствуем.

– Может, от того и не бедствуете. Тебя же прокормить – это самой с голоду умереть.

Миша хмыкает, а потом на его телефон приходит сообщение, и он отвлекается на переписку. А я перевожу взгляд за окно, где уже вовсю летят желтые листья, подгоняемые ветром. Они только успевают упасть на газон, как их тут же подхватывает новый порыв и несет дальше. Не знаю, может, это только меня в такое время года накрывает ностальгия, но я заметил, что осенью чаще звоню маме, чаще думаю о той, которая прочно засела у меня в голове.

Миша заканчивает переписку и, заглотив еще два сырника, встает, допивая кофе.

– Поехали, дел сегодня просто по горло.

– Да, – коротко соглашаюсь я, все еще оглушенный новостями о ней.

Мы садимся в машину, поздоровавшись с Богданом, и выезжаем за ворота.

– Тимур, сегодня приедет парнишка, который проверит компьютерную систему. Надо будет на час примерно выключить все машины.

– Предлагаешь мне остановить работу такой махины?

– Всего на час. Пусть на обед в одно время сходят.

– Лиле поручи, скажи, я одобрил.

Миша кивает. Мы доезжаем до офиса, погруженные каждый в свои мысли, а потом молча поднимаемся в лифте на нужный этаж. Вхожу в свою приемную и торможу, уставившись на Лилю. Она здоровается, а потом вопросительно смотрит на меня. Секретарь Лена тоже не сводит с меня глаз, я чувствую, как ее взгляд прожигает мою щеку. Я не прикидываю варианты, нет, просто решаюсь.

– Миш, верни Богдана, – отдаю приказ стоящему за моей спиной безопаснику. – Лиля, Лена, отменяйте все встречи на сегодня. На объект едет Толик.

Разворачиваюсь и иду назад к лифту, Миша идет за мной, разговаривая с Богданом по телефону.

– Бодя, возвращайся ко входу. Да. – он равняется со мной у лифта и теперь сверлит взглядом. – Значит, едем на похороны?

– Еду. Ты остаешься. Скинь мне ее новый адрес на всякий случай.

– Будет у тебя через минуту, – Миша быстро набирает что-то в телефоне, а потом прячет его в карман и смотрит на меня, ухмыляясь. – Передавай привет Вере Архиповне.

– Да пошел ты, – цежу сквозь зубы и вхожу в кабину, двери которой через несколько секунд отрезают меня от наглой ухмылки Михаила.

Наверное, он прав. Какого черта я столько ждал? Наверное, во мне все еще был жив мальчик, который боялся быть отвергнутым. Прислушавшись к себе, я осознаю, что этого мальчика больше нет. Теперь я готов забрать Веру, даже если она будет сопротивляться. А она будет, я уверен. Но я решаю не оставить ей ни шанса. Надо будет, свяжу и силой затолкаю в машину. Запрусь с ней в комнате на несколько суток и буду убеждать. Сначала очевидным способом, а там уже и диалог как-нибудь наладим. Я теперь умею отстоять свое мнение не истериками, а аргументами. А вообще если Ангела затрахать до полуживого состояния, то она и сопротивляться не сможет.

Когда я выхожу на улицу, настроение от таких мыслей немного улучшается. Мое живое воображение рисует картинки, от которых приходится спешить к машине, чтобы не порадовать прохожих палаткой между ног. Криво усмехаюсь. Снова чувствую себя пацаном, который запал на взрослую женщину. Энтузиазм бурлит в моей крови, несмотря на то, что Богдан везет меня на совсем невеселое событие. Ненавижу похороны и все, что с ними связано, а тут прямо жажду попасть на них.

Выхожу у знакомого мне дома. Да, именно тут я ломал мужа Веры. Сюда приносил цветы. Здесь жила та, ради которой я стал тем, кем стал. Поднимаюсь на нужный этаж. Двери ожидаемо нараспашку, но изнутри не слышно ни стонов, ни воплей, как это обычно бывает на похоронах. Только приглушенные голоса и немного – звон посуды в кухне. Сердце в груди грохочет, как ненормальное. Я не видел Ангела три года, за которые ее черты практически стерлись из памяти. Застываю у входа, прислушиваясь к голосам. Пара шагов – и я увижу ее, но ноги наливаются свинцом. Что, не совсем еще умер трусливый мальчишка? Сжимаю челюсти и решительно шагаю на кухню. Здесь крутятся три женщины, среди которых мой Ангел. Торможу на пороге, наблюдая за ее действиями. Она сгружает на блюдо конфеты с печеньем, на голове тонкая черная повязка. Зачем она ей? Этот мудак уже давно не муж ей.

Чувствую, как кто-то подходит сзади, оборачиваюсь. Мужик средних лет внимательно меня осматривает.

– Добрый день, – тихо здоровается он.

– Добрый, – отвечаю я и слышу, как за моей спиной разбивается какая-то посуда.

Поворачиваюсь. Мой Ангел стоит, прижав руки к груди. Бледная, испуганная. Вокруг нее рассыпаны осколки блюда, которое она держала. Глаза огромные и смотрят прямо мне в душу.

– Здравствуй, Ангел, – осипшим голосом произношу я, а она только открывает рот, но оттуда не вылетает ни звука.

– Вы на похороны? – спрашивает мужик, а я молча киваю. – Можно было приехать сразу на кладбище.

– Можно было, – отвечаю, пока мы с Верой все еще играем в гляделки. Она жадно рассматривает меня, взгляд бегает по моему телу и лицу. И я испытываю облегчение от того, что вижу в ее глазах все ту же жажду и желание.

– Вы – коллега Алексея? – не унимается он, а мне хочется вдавить ему кулак в горло, чтобы заткнулся и не портил встречу с моим Ангелом.

– Нет, – коротко отвечаю я.

Женщины начинают суетиться вокруг Веры, сметая и собирая осколки вперемежку со сладостями. Вынимаю телефон из кармана и набираю номер.

– Богдан, купи килограмм пять конфет и столько же печенья. Фасованного в индивидуальной упаковке по несколько штук.

– А по сколько штук там должно быть?

– Мне тебе снимок прислать?

– Нет, просто скажите: по пять, десять штук?

– Пять.

– Понял. Квартира?

– Тридцать два.

– Принято, – отвечает он и отключается.

Прячу телефон в карман, не сводя взгляда с Веры.

– Не надо было, – наконец выдавливает она из себя дрожащим голосом.

– Приезжать или покупать сладости?

– Ничего не надо было.