Шрифт:
Закладка:
В период американского управления Кореей Сеул переполнился беженцами с Севера Кореи. Именно нехватка квартир и стала причиной новых покушений на собственность Миссии. Прибывали русские эмигранты, покидавшие Северную Корею и Китай. Некоторые из них участвовали в попытке захвата Миссии в 1925 г. Среди них был и диакон Алексий Ким Ки Хан. В 30-х годах он трудился в Миссии, но, по свидетельству архимандрита Поликарпа, по причине слабого образования и отсутствия интереса к миссионерской работе он был мало полезен для дела. Митрополит Сергий терпел его присутствие в Миссии лишь постольку, поскольку он был, по словам владыки, «осколком от старой Миссии» (Ким учился в миссийской школе в 1907 – 1912 гг.)
Диакон Алексий был временно принят на службу в Миссию из жалости и из нежелания давать повод упрекнуть русских в безразличии к миссионерским трудам среди корейцев.
В то время, видя доброжелательное отношение к христианским миссионерам со стороны американских военных властей в Корее, архимандрит Поликарп предпринял попытку упорядочить деятельность Миссии и расширить помещения для ризницы, библиотеки, церковных собраний и т. д. Для этого необходимо было отказать в аренде миссийских зданий ряду лиц, проживавших в Миссии и даже незаконно сдававших в целях прибыли часть занимаемых квартир. Обиженные квартиранты старались оклеветать архимандрита Поликарпа перед властями. В частности, пользуясь националистическими чувствами корейцев, эти люди распространяли слухи о том, что имущество Миссии принадлежит ненавистной Японии (при этом вспоминалось о регистрации собственности Миссии в 1925 г., проведенной архимандритом Феодосием). Архимандрит Поликарп писал председателю Отдела внешних церковных сношений Московского Патриархата митрополиту Николаю (Ярушевичу) 21 июля 1946 г.: «В Корее у нашей Миссии находятся «доброжелатели» из русских беженцев, которые по некоторым соображениям (главным образом, кажется, потому, что хотят удержаться в миссийских удобных для них квартирах) наговаривают американцам, что наша Миссия, мол, была японским имуществом… и потому-де теперь имущество должно перейти американцам…»[182]
В середине 1947 г. противники архимандрита Феодосия, рассчитывавшие на получение миссийского имущества, объединились и направили в Токио письмо раскольничьему архиепископу Вениамину (Басалыге) (феофиловский раскол) с просьбой решить вопрос об их «духовном окормлении». Благодаря помощи западных миссионеров, знавших архимандрита Поликарпа долгие годы, удалось убедить власти воспрепятствовать приезду архиепископа Вениамина в Сеул. Конфликт, тем не менее, не был исчерпан.
В начале октября 1948 г. диакон Алексий Ким Ки Хан неожиданно выехал в Токио, откуда он вернулся уже священником (его рукоположил архиепископ Вениамин), утвержденным в должности «Начальника Корейской Миссии». 12 декабря 1948 г., после Божественной Литургии в храме Миссии, противники архимандрита Поликарпа зачитали письмо архиепископа Вениамина, требующего сдать все дела Начальника Миссии Алексию Ким Ки Хану. Разорвав русскую копию послания архиепископа Вениамина, отец Поликарп заявил, что не подчиняется требованиям незаконной церковной власти. Архимандрит Поликарп просил всех разойтись. Толпа недоброжелателей насильно выволокла отца Поликарпа из храма, разорвала его рясу и разбила стекла в дверях храма. Отца Поликарпа пыталась защитить горстка русских прихожанок, но лишь полиции удалось остановить потасовку. Вечером того же дня полиция арестовала архимандрита Поликарпа.
18 декабря в присутствии Ким Ки Хана и еще нескольких его сторонников полицейский чиновник предложил «по просьбе верующих передать им церковь для возобновления богослужения». Чиновник спросил, согласен ли о. Поликарп с распоряжением церковной власти в лице архиепископа Вениамина. Архимандрит Поликарп дал отрицательный ответ. «Признаешь ты или не признаешь, сдаешь ты или не сдаешь – это нас не касается… Мы признаем, и мы сдаем, в целях общественного спокойствия…» – таково было заключение полицейского чиновника. Тут же, без подписи о. Поликарпа, был составлен соответствующий протокол, закреплявший права на миссию за раскольниками.
Пребывание архимандрита Поликарпа в тюрьме Кемукван завершилось лишь 29 декабря 1948 г. благодаря защите адвоката, нанятого стараниями одной благочестивой русской прихожанки. Суд не нашел, естественно, никакой вины за отцом Поликарпом, однако о возвращении имущества Миссии можно было не думать – это было бы возможно лишь через суд, решение которого не было бы в пользу о. Поликарпа. 10 мая 1949 г. архимандрит Поликарп писал в телеграмме на имя Святейшего Патриарха Алексия: «… Меня всячески принуждают сдать Миссию и уйти из Миссии. Молюсь в своей келии»[183]. «Выйдя из тюрьмы, я не ходил в церковь и жил исключительно подаянием»[184].
18 июня 1949 г. о. Поликарп был вторично арестован и заключен в тюрьму. В своей автобиографии он позднее писал: «… Ко мне были применены азиатские пытки… (21 июня. – Прим. авт.) По истечении 11 дней меня вместе с матерью выслали из Южной Кореи в Северную, причем все наше личное имущество было конфисковано»[185]. В Журнале Московской Патриархии архимандрит Поликарп писал: «29 июня в сопровождении агентов полиции нас (с матерью. – Прим. авт.) доставили к 38-й параллели и предложили идти. Через несколько часов мы достигли пограничного пункта Северной Кореи, где нас доставили к офицеру… 3 июля мы прибыли в Пхеньян»[186]. Так завершилась история Российской Духовной Миссии в Корее.
Юлия Мазурика[187]
Учреждение Корейской Духовной Миссии как попытка осуществления российского культурного влияния в Корее
В современных постколониальных исследованиях большое внимание уделяется изучению проблем «культурного колониализма». Одним из наименее изученных аспектов данного дискурса является христианское миссионерство, которое в XIX – первой половине XX вв. находилось в тесной взаимосвязи с колониальной политикой ведущих стран Запада, часто выходя за рамки исключительно религиозной деятельности и преследуя более широкомасштабные цели. Российское правительство, видя большой успех иностранных миссионеров на этом поприще, также стремилось к учреждению своих православных миссий в странах, где имело наибольший политический и экономический интерес.
Ярким примером учреждения духовной миссии «в противовес все увеличивающемуся влиянию иностранных миссионеров», а также с целью «проведения в корейскую жизнь православных русских начал» является Российская духовная миссия (далее – РДМ) в Корее, учрежденная в 1897 г. по инициативе Министерства иностранных дел Российской империи и лично министра финансов с. Ю. Витте. Посредством распространения православия предполагалось способствовать усилению российского культурного влияния в Корее, укрепляя тем самым влияние политическое.
В этой связи целью данной статьи является исследование взаимосвязи между основными задачами, ставившимися перед Корейской духовной миссии при учреждении, и их последующей реализацией. На основании архивных делопроизводственных документов (переписки обер-прокурора Св. Синода, министра финансов с. Ю. Витте и руководства российского МИД) сделана попытка проанализировать причины угасания внимания к деятельности Корейской духовной миссии в правительственных кругах Российской империи, а также степень реальных возможностей Русской Православной Церкви
