– Я караулила возле дома Роана с тех пор, как мы узнали о нападении. Разные источники утверждали, что Повелительница Ужаса ранена, возможно, убита, – задыхаясь, произнесла Скарлетт. – Я отправилась прямо сюда, а когда увидела Элрин, то подошла к ней. Она согласилась впустить только меня одну.

Я нахмурилась:

– Вряд ли она осознает возможности ЦРУ в плане инфильтрации. – Я люблю Скарлетт, но теперь она рассекретила перед ЦРУ вход в скрытый чарами особняк.

Скарлетт пожала плечами:

– Она сказала, ее не волнует, что мы нашли вход сюда. Потому что этот особняк ненадолго останется у Роана…

– А, точно. – Элрин нет никакого дела, что ЦРУ узнает, где живет Грендель.

– Что случилось, Касс?

– Я столкнулась с Сиофрой. Она пыталась меня взорвать.

Лицо Скарлетт заметно побледнело. Я почувствовала ее страх.

– Сиофра? Я думала, она в западне.

– Она вырвалась.

Скарлетт огляделась, заметила у себя за спиной зеркало и повернулась к нему лицом:

– Значит, она может быть где угодно.

Я пыталась придумать что-нибудь успокаивающее, но ничего не приходило в голову. Может, Сиофра и правда нацелилась на Скарлетт. Может, даже наблюдает за нами прямо сейчас. Я не знала, что сказать. Через несколько секунд первоначальный страх Скарлетт постепенно прошел, как будто она успокоила себя. Ее нелегко напугать. Страх – естественная реакция на пережитую травму.

Она откашлялась:

– А что говорят врачи?

– Не знаю. Они меня не смотрели.

Скарлетт вытаращила глаза:

– Касс, тебе нужно…

– Мне не нужно переливание крови или наложение швов, Скарлетт. Пока мое тело может питаться страхом, оно заживет быстрее, чем при любом лечении. И я не могу рисковать, если они сделают анализ крови и найдут…

– Точно…

Она слабо улыбнулась, осторожно взяла меня за руку и пожала ее. Это было больно, и я впервые осознала, что кожа на ладони вся в волдырях от ожогов. Я ничего не ответила, но оценила ее нежное прикосновение. Сколько раз за эти годы мы утешали друг друга? Мы были рядом во времена горя, разбитых сердец, тревог. Благодаря общему прошлому между нами возникла связь, которую ничем не заменить. Присутствие Скарлетт успокаивало сердце.

– Я скучала по тебе, – прошептала я. – И хочу вернуться домой.

– Вернешься. – Она улыбнулась сквозь слезы. – Мы что-нибудь придумаем.

– Но я не могу здесь все бросить. Не могу бросить своих друзей. Не хочу бросать Роана.

– Может, мы сумеем помочь… Мы не хотим войны, мы хотим сохранить равновесие.

Я кивнула, чувствуя усталость, сознание мое туманилось. Это казалось подходящим решением – даже идеальным. Пусть мы не сумели заключить союз со всеми домами фейри, но ЦРУ тоже мощный союзник. Если он склонит чашу весов в нашу пользу, мы сможем предложить перемирие. Это лучшее, на что можно сейчас надеяться. Лучший способ гарантировать, что Роан выживет. Более того, единственный способ.

– Вы поможете?

– Конечно. Ради безопасности человечества мы должны сохранять контроль над ситуацией. Нам нужно получше разобраться в политике фейри – понять наших союзников. С твоей помощью.

– Ладно… – Я посмотрела на свою сумочку. В ней был спрятан список, который я составила для Скарлетт, – первый шаг к укреплению нашего союза. К смешению людей и фейри – таких, как я. – Помнишь список, который ты просила?

– Да?

Что заставило меня замешкаться? То, как у Скарлетт на секунду сбилось дыхание? Как ее хватка стала крепче – совсем чуть-чуть? Ее взгляд оставался мягким, любящим, но я уловила в нем еще кое-что.

Нам нужно сохранять контроль.

Как они могут сохранять контроль, имея дело с шестью разными дворами Неблагих, сталкиваясь со сложной политикой фейри, их странными традициями, совершенно незнакомыми людям? Скарлетт хотела как лучше, но на самом деле ей плевать на фейри. Она заботится о людях, своей стране. И кто знает, что остальные сотрудники ее подразделения сделают с этой информацией? Каждое подразделение ЦРУ, как и ФБР, было жертвой внутренней борьбы за власть, противоположных политических взглядов, групп, личной вражды. Совсем как у фейри.

– Я скоро составлю список, – пообещала я. – Когда мне станет лучше.

Скарлетт кивнула, тепло улыбнулась и что-то сунула мне под простыню. Когда она ушла, я вытащила и посмотрела: это был мобильник с одним-единственным контактом Скарлетт – Без Прослушки.

* * *

Пока я спала, завернувшись в простыни с запахом лесного мха, мое тело выздоравливало. Роан был поблизости, спал со мной в одной кровати, приносил еду и воду. Он снился мне – зеленоглазый мальчик со светло-русыми волосами, который сидел в своей спальне. Он лежал на полу рядом со своими деревянными фигурками, перелистывал страницы старинной книги и в восторге от прочитанного болтал ногами в воздухе. Не отрываясь от книги, потянулся к одной из фигурок – той, что была в форме женщины и напоминала ему о матери, – зажал под мышкой и продолжал читать.

Во сне голос из глубин сознания требовал ответа, знаю ли я, какая самая могущественная эмоция на свете.

Когда я снова проснулась при дневном свете, тело болело уже не так сильно. Я только слегка поморщилась, поворачиваясь лицом к Роану. Золотистый утренний свет струился по его коже, освещая татуировки, темные ресницы, точеные черты лица.

Да, я любила Роана. Но можно ли доверить ему все, что мне известно? Если он узнает, какое ужасное оружие имеется у людей, не начнет ли упреждающую войну?

Скарлетт предана людям, Роан – Неблагим. А я застряла где-то между ними.

Глава 19

– Пора. – Тон Роана был серьезным и мрачным.

Я сидела на краешке кровати, тело до сих пор болело. Я вздрогнула от ненависти к тому, что скоро произойдет. Даже если это единственный выход. Иделиса уже собрала мои вещи и умчалась из особняка со всех ног, чтобы не столкнуться с Гренделем. Здесь остались только мы с Роаном – участники печального приема нового владельца дома.

Хоть я и понимала необходимость происходящего, но не могла согнать с лица хмурое выражение, настроение мое было мрачным.

– И что… покажем ему здесь всё? Например, где кофеварка?

Грендель отказывался присоединиться к Республике Неблагих, пока не будут выполнены условия сделки, включая передачу особняка Роана.

– Уверен, он сам все найдет. – Роан был рассеян, и я чувствовала его подавленность и грусть. Дом его детства уходит в чужие руки. Я ощутила острый укол вины из-за того, что зациклилась на своем плохом настроении. – Но он хочет встретиться с нами в библиотеке. Нам нужно,