«А разве заклинание привязки бога к аватару в будущем не пригодится?»

«Не знаю, я не пророк», — проворчал Жора.

«А разве изображающие богов совершенные создания не захотят отыграться за навязанные им контракты телохранителей?»

«И как они собираются нарушить подписанный кровью договор?» — неуверенно спросил Жора, но голос стих и сколько бы он ни звал незримую собеседницу, она не откликалась.

Утром, поднявшись с постели, он чувствовал себя уставшим, поэтому провёл углублённую медитацию. Перед глазами мелькали образы из ночного сна, и Жора отчетливо вспомнил детали заклинания привязки души к телу. Он осознал, что в ближайшем будущем эти чары могут пригодиться, поэтому сконцентрировался и применил их к себе. Ощущения почти не изменились, но мелькнула мысль, что теперь ему никак нельзя умирать, потому что он не отправится на перерождение или куда-нибудь в ад-рай, а станет личем — живым мертвецом. В детстве Жору часто называли Кощеем Бессмертным, потому что худенький ребёнок выглядел как персонаж детской сказки в исполнении артиста Милляра. Сейчас у него действительно появилась возможность стать не убиваемым, но вот нужно ли ему это?

«Нафиг такое существование, ни пожрать, ни потрах…ться. Это не жизнь, а сплошное мучение. Интересно, а как отключаются чары? — Жора пытался найти кнопку выключения, но во сне об отмене не прозвучало ни слова и он начал нервничать. — И зачем я применил их на себе? Как бы от них избавиться, а то с моим везением на сильных врагов, я превращусь в живого скелета!»

Не найдя ответа на вопрос, он чувствовал раздражение. Выйдя ранним утром на тренировочную площадку, он заметил прогуливающуюся под деревьями Фуджини. Она вновь вставила язвительное замечание по поводу его бесшабашности, и он моментально сорвавшись, накричал на удивленную женщину. Слово за слово, и в результате она пришла в ярость. Её тело начало расти, разрывая одежду на части. Оно покрылось сине-черной чешуей и приобрело очертание дракона. Грудь и живот имели голубоватые тона, чтобы сливаться с небесами, а спина и загривок тёмными. Фуджини раскрыла глаза с вертикальным зрачком и широко зевнула зубастой пастью. На голове виднелись длинные рога, прикрывающие затылок. Размер крылатого хищника не впечатлил — метра два в холке и от носа до кончика хвоста семь-восемь шагов. Зато размах крыльев приблизительно метров пятнадцать. Она, встав на задние лапы, протянула когтистую ладонь к супругу. Жора и подумать не мог, что драконица настолько красивая и опасная. Приняв тот факт, что она может порвать его на части, он совершил перекат и угодил под удар хвостом. Полёт завершился в неглубоком пруду, что, в принципе спасло его от огненного выдоха. Струя пламени сожгла прическу и бороду, и он ощутил запах палёной шерсти. Радовало то, что он вовремя успел закрыть глаза и не ослеп, но ожог оказался крайне неприятным. Не так давно Жора задавался вопросом, каково это попасть под огненное заклинание, и вот теперь сполна прочувствовал всю гамму непередаваемых ощущений. Кожу стянуло и казалось, что она вот-вот сползет с лица. Он зарычал от боли и снова окунулся в воду. Затем выскочил наружу и уклонился от острых зубов. Клыки клацнули в сантиметре от шеи, но он вовремя сместился в сторону и избежал сомкнувшихся челюстей. Учитывая размер пасти, она могла бы легко откусить ему голову.

Неожиданно в памяти промелькнуло чужое воспоминание о том, как лекарь Я-Кто забрался на крышу, на которой замер синий дракон. Проскользнув под крылом, он запрыгнул ему на шею. Монстр попытался сдёрнуть наездника лапой, но мужчина ударил небольшой киркой по затылку между рогами и крылатый хищник, потеряв сознание, съехал по скату. Лекарь, продолжая сидеть на загривке, воткнул в рану длинный стилет с камнем на рукояти, после чего дракон превратился в человеческую женщину.

Получив подсказку, Жора попытался повторить действия лекаря, но без должной практики любые теоретические знания бесполезны. Фуджини трижды успела ударить его хвостом и дважды располосовала доспехи, прежде чем ему удалось осуществить задуманный приём. Однако, оказавшись на шее драконицы, он не знал, чем бы таким ударить по затылку, чтобы она потеряла сознание. Использовать заклинания смысла не имело, потому что её чешуя гасила любое проявление магии, а руки у него не настолько сильны, чтобы пробивать естественную броню прирожденных хищников. Жора вспомнил, как обучал Айминь пропускать энергию из источника через кинжал и подумал:

«Если усилить магией собственные мышцы, удар получится гораздо мощнее. Может, сумею её отключить? Надо пробовать».

Удерживаясь левой рукой за рог, Жора сконцентрировался и резко опустил основание ладони на затылок драконицы. Хищница рыкнула и потеряла сознание. Он призвал в руку длинный меч и поддев чешуйки, аккуратно воткнул остриё в кожу. Клинок вытянул из неё силу, и Фуджини снова обрела человеческое тело.

Глава 14

Жора постоял над поверженной супругой и медленно сел на землю. Перед глазами всё кружилось, и он осознал, что жутко устал. Но расслабляться рано, и он достал исцеляющий амулет, чтобы залечить рану на затылке Фуджини. Учитывая то, что артефакт лечил только порезы, ему предстояло долго ходить с ожогами. В памяти мелькнула информация о специализированных лечебных заклинаниях из курса магической академии, как раз для чародеев огненной стихии. Но для их применения ему придётся освежить воспоминания, то есть уединиться для очередной медитации.

Из домов начали выходить люди и с удивлением поглядывали на разрушения, оставленные разъярённой чешуйчатой красавицей. Заспанный Шико медленно приблизился к обнаженной матери и спросил, что произошло. Жора осознал, что ранним утром никто не видел их противостояния, поэтому отшутился: «У нас случилось слишком горячее примирение».

Вскоре появились Гуй-Мэй и Юнхуа. к ним приблизился один из стражников, стоявший в карауле и, указывая на Жору, что-то прошептал. Женщины подошли к обожженному рыцарю и Гуй-Мэй поинтересовалась:

— Это правда, что она обрела истинную форму?

— Всё-таки кто-то видел её преображение, — констатировал Жора.

— Ты совсем дурной в одиночку драться с драконом?

— Так получилось, — отмахнулся он.

— Как ты её победил?

Жора хотел рассказать, но неожиданно мелькнула мысль, что людям вовсе ненужно