— Ага. Он самый. Княгиня на приём его провела, к губернатору. А он там взял и бомбу рванул… в общем, двоих насмерть. И бомба теневою оказалась. Случился прорыв… много шуму было. Его-то взяли… судили. И Княгиню тоже. Потом ещё дознание началось. Синодники подключились. А от их Исповедников так вовсе ничего не скроешь. Мозги закрутят… короче, взяли многих. Целую эту…

— Ячейку? — повторил Савка мои слова.

— Во… её… и типог… граф…

— Типографию?

— Точно. И ещё эту, где бомбы делали… и аптекарей даже. Там всё Вильно перетрясли… ну и потом ещё суд. Этого, Княгининого полюбовника вздёрнули.

Вот почему меня не удивляет, что в этом мире до концепции гуманизма и отмены высшей меры не доросли?

— И ещё дюжину за ним. Другим каторга вышла, да такая, что вряд ли долго протянут… Княгиню же сюда сослали. Синод высочайше вступился.

И сделку предложил.

Пожалели молодую дурочку, которая за любовью и высокими идеалами жизнь просрала? Или воспользовались моментом. Крови-то на Евдокии Путятичне нет. А так — целитель, думаю, тоже птица редкая. И с образованием. И с умением.

— Вот и вышло поражение в правах. И сидит она туточки под рукой Синода. Уж пятнадцатый год как сидит.

Как по мне, вариант не из худших.

И о Синодниках многое говорит, заставляя задуматься.

— Но в наши дела она не полезет. У ней с Мозырем договорённость, это… как его…

— Перемирие?

— Ага. Мозырь в приютские дела не лезет. А она — в городские. Так что тебе от неё толку не будет.

Как посмотреть, как посмотреть.

— И вообще, Савка, — Метелька перебрался через забор и даже руку подал, Савке помогая. — Я думал, что ты чухонь дурная, а ты вроде как и ничего так… потому совет дам. Иди к Мозырю.

Зачем?

Хотя… чего это я.

— Он своих людей бережёт. Отсюда вытащит. Поселит в доме. Вон, поставит кого, чтоб помогал. И денег платить будет. Беречь станет…

— Я… — Савка сглотнул. — Я… п-подумаю.

— Думай, — разрешил Метелька. — Пока думай. Я понимаю, так оно-то боязно. Но вот честно, если б мне Мозырь предложил под руку пойти, я б ни на минуточку не засомневался…

Правда.

Вот только…

— Может, — дёрнулся было Савка, готовый согласиться с новым другом и порадовать того. Но я осадил:

— Не спеши. Сейчас пройдём и побеседуем…

Метелька постучал в дверь и так как-то хитро, явно выбивая заученный ритм. Фёдор открыл и, показалось, выдохнул с облегчением:

— Быстро ты сегодня.

— Да… так, познакомились, — Метелька вытащил что-то из кармана. — Просили передать с превеликою благодарностию.

Фёдор взял.

Подержал в руках… мелкое. Деньги? Скорее всего. Потом провёл рукой по груди и, наклонившись, сказал:

— От меня вот тоже передай. Аккуратней. Синод… никогда не уходит без добычи. А этот им интересный…

Про меня?

Метелька кивает с важным видом. И мы идём. Ночь. Тишина. Как в прошлый раз. Дверь приоткрыта. Видны в мути черные кровати. И слышно, как кто-то бормочет во сне. Окна, правда, заперты. Но мы всё одно идём, проверяем. И Метелька рядом.

Сопит в спину.

Но нет.

Заперты.

И спокойно. Почти… чувство такое, будто кто-то вот… был? В кровати? Рядом? Не знаю. Мы руками ощупываем и одеяло, и простынь. Но нет. Сухие. Только…

— Надо Тень выпустить, — говорю Савке и поворачиваюсь к Метельке спиной. Впрочем, тот уже на своем месте, крутится, пытаясь улечься. — Что-то тут не то.

А главное, понять, что именно — не получается.

Тень легко отзывается, стекая черной нитью на кровать. И я чувствую эхо удовольствия. Что бы ни было на постели, Тень это видит. И поглощает. Радостно. Жадно даже. По пятну её аж судорога проходит. А потом она сползает по ножке, вьётся дымкой, подбирая крупицы того… чего?

Хрен его знает.

Чего-то.

И добирается до порога, чтобы вернуться слегка разочарованною. След обрывается? Интересно, в эту кровати ложиться можно? Или…

Я опускаюсь.

Прислушиваюсь… и нет, не рискну.

— Вставай, — говорю Савке. — Надо Метельку поднять.

Тот ещё не спит.

— Чего? — он недоволен.

— Глянь, что с моей кроватью. Пожалуйста, — Савка вежливый.

— Да… барчук, ты…

— Если я сдохну, — отвечаю, продавливая страх Савки. — Тебя по головке не погладят.

И это правда, потому Метелька встаёт, нехотя идёт к кровати и щупает.

— Свежее бельё застелили, — говорит он. — Новое почти… ишь ты… ничего тут нет!

Сейчас, может, и нет. Но ведь было. И что-то не нашего мира, если Тень это увидела и сожрала. Кстати… если так, то её кормить надо, а то ведь издохнет странный наш питомец.

А он, как выяснилось, очень даже полезен.

— Ну… — Метелька сел на кровать. — Хочешь, поменяемся? На сегодня?

— Хочу, — отвечаю за Савку. А тот кривится. Ну да, свежее бельё пахло приятно, а у Метельки мятое, сбитое и, небось, не слишком чистое. Мытьё Метелька не слишком жаловал.

— Ну… тогда иди.

Метелька забирается в кровать и натягивает наше одеяло.

А нам достаётся место у стены. Хорошее место. Не рядом с окнами, скорее уж к печи ближе. Пусть пока не топили, но когда начнут, тепло будет.

— Ну, — говорю, когда Савка закрывает глаза. — Давай. Рассказывай.

— Я… — он пытается притвориться очень усталым, но я-то вижу, что усталость вполне обычная, да и тренировками кто-то, как посмотрю, себя не беспокоил. Ну да, устроил себе незапланированный выходной. — Просто… так получилось. Он сам подошёл.