– А, это. Я просто записал себя как отца – так было проще всего. Анджела была уже беременна, когда мы познакомились. Странная была девица. Когда она умерла, заботиться о Салли было некому, и я обратился в соцслужбы. А что еще оставалось?

Ланкастер выставил челюсть вперед, словно обороняясь.

– Боюсь, у нас плохие новости. Салли нашли мертвой на этой неделе. Полагаем, она покончила с собой.

Ланкастер нахмурился. Луиза не могла понять, расстроен ли он.

– А вы не хотели сами за ней присмотреть? – спросила она, когда он не ответил.

– Да я ж ни хрена не знаю про детишек-то. Ну, расписался в бланке, чтобы помочь Анджеле. Салли было четыре года, когда Анджела умерла. Я и ее-то плохо знал, даже не жил с ними. Так, встречались. Без меня ей было лучше. И, разумеется, без ее матери.

– Вы общались?

– С Салли? – Мужчина поскреб затылок, и Луиза увидела в его глазах тень сожаления. – Как-то наткнулся на нее в прошлом году. Она вообще не представляла, кто я такой. Я даже не собирался с ней говорить, просто узнал, потому что она – вылитая мать.

– Но все же заговорили?

Он пожал плечами.

– Да. Я сказал ей, что знал ее маму, и ей стало интересно. Я купил ей чашку чая и рассказал ей, что помнил – ну, про плохое умолчал, конечно, а было его навалом.

– Мама Салли, Анджела – она что, тоже покончила с собой? – спросила Луиза.

– Она была самовлюбленная… – Ланкастер прервался. – Я не хотел говорить Салли, но все же сказал.

– А разве она не знала? – спросил Томас.

– Нет. Ей не сказали. Впрочем, ей было все равно. Она несла какую-то чушь про то, что все в мире вроде как связано. Я не понял вообще, что это за хрень.

– Думаете, она могла употреблять?

– Наркотики? Она явно была под кайфом. А теперь, когда вы мне сказали, что она поступила, как ее мать, я, в общем, не удивлен.

Ему показали фото спутника Салли на пирсе, но Ланкастер его не узнал.

– Могу я идти?

Казалось, новость о смерти Салли была для него лишь мелкой неприятностью.

♦ ♦ ♦

В машине Томас погрузился в мрачную задумчивость. Он сосредоточился на дороге, будто ожидая, что на него что-нибудь выпрыгнет. Луиза всякого насмотрелась, работая в полиции, но бесчувствие, с которым она порой сталкивалась, неизменно удивляло и обескураживало. Вообще-то Ланкастер был для Салли вроде отчима. То, что он нимало не расстроился по поводу ее смерти и того, какую жизнь она вынуждена была вести, озадачило и рассердило Луизу. Она невольно сравнила Ланкастера со своим братом, но тут же пожалела об этом. В последнее время Пол наделал ошибок, но никто не мог усомниться в его любви к дочери. Ланкастер бросил Салли, когда его партнерша умерла, а Пол буквально цеплялся за Эмили. Он думал, что принимает верные решения, и она совершенно зря сравнила двоих мужчин.

– Скоро день рождения Ноа, – сказал Томас, нарушая тишину.

Луиза была рада обсудить что-то более жизнеутверждающее.

– Уже? – Она удержалась от затасканной фразы про чужих детей, которые быстро растут. – Будет праздник?

– Ага, желе, мороженое и все такое. Хотя по большей части все же хумус и роллы.

– Что там с Ребеккой?

– Лучше. В смысле мы не собираемся снова быть вместе, но хотя бы не орем друг на друга при каждой встрече. Забавно, теперь, когда мы расстались, я чаще вижу сына. Ребекке удается отдохнуть, и она стала спокойнее. Жаль, у нас так не получалось, когда мы были вместе.

Из всех сотрудников она меньше всего ожидала развода от него. Через это проходили очень многие коллеги. График непредсказуемый, и даже странно, что люди их профессии иной раз все же сохраняют отношения. На самом деле среди лучших примеров были браки между двумя полицейскими. Как бы заезженно ни звучало, но профессия требовала определенного склада ума, и понять такого человека лучше всего мог именно коллега. Он казался счастливым семьянином, но подобные вещи, как известно, весьма непредсказуемы.

– Такие случаи заставляют меня задуматься, принимаю ли я верное решение, – сказал Томас.

– О чем ты?

– Эти бедные женщины. Они все из неполных семей. Может, если бы у Салли был не такой ублюдочный отчим, ее жизнь сложилась бы иначе. А что, если я подвергаю Ноа подобному риску? Сейчас он, возможно, не понимает, но подрастет – и будет в обиде на меня.

– Это не одно и то же, Томас, ты же знаешь. У него двое любящих родителей. У Салли не было никого.

Луиза хотела сказать ему, что точно так же беспокоится об Эмили. Племяннице придется расти без матери, а ее отец – алкоголик. Если кто ее и мог понять, так это Томас, но она не могла заставить себя признаться ему. Ей нужно было оставаться профессионалом и не отвлекаться ни на что.

Томас словно смутился собственному признанию и не смотрел на нее.

– Да, возможно. Кстати, как твоя племяшка? Давно ее не видел.

– Отлично.

У Луизы перехватило дыхание.

– Непременно как-нибудь возьми ее с собой в участок.

– Конечно. – И тут ее внимание привлекло кое-что на воротах гаража. – Вернись к той заправке, пожалуйста.

Томас развернулся и припарковался перед заправкой. Похоже, Таня всерьез взялась за работу. На постере газеты красовался портрет спутника Салли с подписью: «Местного жителя ищут, чтобы допросить».

Луиза купила две газеты и вернулась в машину.

– Теперь какие только придурки нам не позвонят, – сказал Томас, показывая на номер телефона в статье Тани – номер участка.

Луиза смотрела на фото спутника Салли. Кадр взяли из видеозаписи, но он был вполне четким.

– Ну и ладно, если это поможет нам в конечном счете узнать, кто этот человек.

Глава двадцать восьмая

К тому моменту, когда они вернулись в участок, туда уже вовсю названивали по поводу статьи в «Пост». На столе Луизу ждала стопка записок, и она боялась, что реакция на фото завалит их работой выше головы. Звонила доктор Эверсон, так что Луиза занялась сначала этим вопросом и отдала записки Томасу.

Она сразу дозвонилась в Лондон.

– Простите, что не смогла ответить сразу, доктор Эверсон.

– Не страшно. Мы проанализировали образцы тканей третьей женщины, Салли Кеннеди, и нашли практически такие же следы ДМТ в ее волосах. Можете делать свои выводы, но результаты говорят, что она приняла столько же ДМТ, как Клэр Смедли и Виктория Уоррингтон.

– Ладно, я даже не уверена,