докучал мне, но и вниманием не обделял. Он держал свое слово и никоим образом не приставал ко мне, и мы с Нечаем продолжали жить в маленьком сарайчике, полностью на содержании северянина. Старик музыкант, сердце которого, как и мое рвалось прочь на волю, скучнел и кажется, стал выглядеть еще старше, хотя пробыли мы в городе едва ли меньше месяца. Приближался срок, когда Гуннар обещал дать мне долгожданную свободу, освободив от себя навсегда, и я ждала этого дня с нетерпением.

Я расцветала, вождь темнел лицом. Разные мысли, как я полагаю, посещали наши головы.

Все это время он не обделял меня вниманием и хочу признаться, делал все это так ненавязчиво, что будь мое сердце свободным, наверное, я обратила бы свое внимание на этого мужчину. Но так как все мои мечты и мысли были только о Булате, у вождя не было ни малейшего шанса.

Почти каждый вечер он заходил за мной и брал на прогулку вдоль красивой речки, что протекала за стенами города. Я порой задавалась вопросом, как на подобное реагировала красавица Лебедь, но затем перестала забивать себе голову такой ерундой. А еще были маленькие подарки — колечки, платья и прочие женские мелочи, которые я отказывалась принимать и просто складывала в одну большую стопку на дно деревянного сундука, чтобы после вернуть все дарителю. Лебедь видела все и все отмечала, но задиралась со мной редко, предпочитая сверлить злым взглядом. Будь я на ее месте, то давно бы уехала к отцу, но эта девушка была упорной и видимо поставила себе целью добиться расположения Гуннара любой ценой.

— Я скоро уеду, — думала я, — Он будет весь ее.

Гуннар умел быть обходительным и во время этих прогулок, от которых я не могла оказаться, то и дело, шагая рядом, но придерживаясь положенной дистанции, задевал меня рукой, когда что-то рассказывал, и всегда смотрел так, словно я одна была для него всем миром. Это не могло не льстит, да и внешне мужчина был привлекателен, и я почти простила ему то, что заставил жить в его городе до наступления осени.

Так продолжалось до тех пор, пока не произошел один случай, который перевесил чашу весов в пользу Гуннара и я смогла посмотреть на мужчину как бы со стороны.

 В один из дней я шла вечером к колодцу, чтобы запасти на утро воды для умывания. В этот вечер Гуннар отсутствовал, сославшись на то, что ему предстоит обход границы, и он как глава своих людей не мог избегать своих обязанностей. В глазах северянина была грусть, когда он садился на коня. Я же провела его и отряд взглядом и направилась к колодцу, неся с собой два ведра.

Сумерки ближе к осени опускались быстрее. Закат заполз за горизонт, прячась за ним, как улитка в раковине и обратно я шагала в сером сумраке, наполнявшем воздух свежестью приближающегося вечера.

Когда я проходила мимо одного из сараев, что были заняты под какие-то инструменты, то услышала раздавшиеся позади, за спиной, шаги.

Кто-то напал на меня не дав обернутся. Ведра упали на землю, разливая воду в огромные лужи. Чужая жесткая рука закрыла мне рот и приподняв меня над землей неизвестный потащил меня куда-то прочь со двора.

Я извивалась словно уж, пытаясь вырваться из жесткого захвата, но не могла ни позвать на помощь, ни ударить своего обидчика, хотя старательно молотила ногами воздух, надеясь попасть по колену незнакомца.

— Не дергайся так, а то шкуру подпорчу, — раздалось за моей спиной и нападавший втащил меня в один из сараев, прилегающих к амбару.

Меня швырнули на сено и лишь тогда я смогла разглядеть обидчика. Я его не знала. Чужое и крайне неприятное мужское лицо было мне незнакомым. Он не принадлежал ни к людям Гуннара, ни к воинам, присланным вместе с Лебедь, но отчего-то я была уверена, что именно княжна замешана в этом нападении.

— Отпусти меня, дурак, — сказала я, вставая на ноги, — Я буду кричать!

Мужчина улыбнулся. Он весь был какой-то кривой, но при этом огромный, как медведь. Косматые нечёсаные волосы спадали на заросшее лицо, где живыми и блестящими были лишь маленькие глаза.

— Давно наблюдал за тобой, — произнес мужчина.

— Зачем? — удивилась я, а сама бросила быстрый взгляд за спину похитителя, думая о том, как бы проскочить мимо него. Вся эта ситуация казалась мне до крайности нелепой и очень глупо спланированной.

— Кто ты вообще такой? — я странным делом не боялась напавшего. Может и глупо, но не было во мне страха и мужчине это явно не пришлось по душе. Как же, такой огромный, страшный и не вызывает ужаса.

— Что тебе надо от меня? — продолжала выпытывать я.

— А вот это интересный вопрос, — проревел незнакомец и шагнул ко мне, косолапо покачнувшись. Я снова бросила взгляд ему за спину и с удивлением увидела мелькнувшее платье и длинную косу.

— Лебедь! — догадалась я. Теперь то понятно стало, почему княжна затихла, не проявляя ко мне агрессии. Затеяла она неладное, а значит, этот мужчина ею и подослан.

— Не тронь меня! — предупредила я тихо и сделала шаг назад, отступая от напора человека-медведя.

— Трону, — ответил тот и широко улыбнулся, показав щербатый рот.

— Ну, княжна, ну змея! — промелькнуло у меня в голове, а вслух я произнесла то, что по моему мнению, должно было остановить мужика.

— Что, гнева Гуннарова не боишься? — спросила я.

— А что мне твой северянин, — последовал ответ, — Он мне не князь. Пришлый чужак, — и в один прыжок медведь сократил расстояние между нами. Я изловчилась и прошмыгнула как раз промеж широко расставленных ног мужика. Его длинные руки захватили воздух, я же встав с корточек, рванулась к выходу из сарая, который тот тугодум забыл запереть. Но надо отдать должное этому неловкому медведю. Он развернулся и рванул за мной достаточно шустро. Прыгнул, ухватив за подол длинного платья. То затрещало, но выдержало хватку. Меня потянуло назад, и я закричала на весь двор.

— Закрой рот! — услышала я за спиной и мужик подгреб меня к себе, повалил на землю рядом и сам навалился сверху, придавливая нешуточным весом. Его руки бесцеремонно задрали мой подол и коснулись кожи. Тут — то я и испугалась, и снова закричала, пока левая рука преследователя не закрыла мне рот.

— Да я тебя прямо здесь и оприходую, да так, чтобы к возвращению северянина ты и встать